Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

Глава 20

Гномик или что может быть лучше девушки?

— Мы несем радость и счастье в каждый дом!

(мишки Гамми)

— Женщины они такие же как мы. Только на ощупь приятные

(приколы «Русского радио»)

Аня спустилась минут через сорок — час, забыл время посмотреть. Пиджак другой — сильно попроще, но блузка и галстук те же. Хотя за блузку как раз не скажу — под пиджаком да в полутьме клуба они кажутся все одинаковыми, деловой фасон — и деловой. Подошла, села напротив, сделала суровое лицо.

— Саш, может быть я поступила не совсем правильно, — начала свою отповедь, постепенно набирая обороты, — но мне кажется, что вилкой в руку — чересчур. Да, я знаю кто я, и кто ты, и какая у нас разница, и знаю, что мой род поставил всё на тебя и от тебя критически зависит… Но я не могу так.

— Как? — щурился я, пронзая её глазами насквозь.

— Я не позволю измываться над собой. Не позволю себя унижать. И больше не позволю поступать ТАК — бить до крови на поражение. Лучше мы всё бросим, откажемся от титула и уедем — нашей семье не привыкать. Проживём и в статусе мещан — вам, царевичам, в это сложно поверить, но тут, внизу, тоже есть жизнь, и можно прожить счастливо, не имея домов, слуг и предметов роскоши. Лучше так, чем быть объектом издевательств высокомерных боярских отродий.

— Эк как ты со мной! — Я весело хмыкнул. — Тиран, измывающийся над беззащитными, пользуясь зависимостью, аристократическое отродье… Да уж.

Картинно откинулся на спинку кресла, помолчал.

— Если ты считаешь, что я такой — нам не по пути. Просто встань и уходи. У меня с собой нет, но я передам деньги за кофе через кого-то из охраны.

— Саш, я…

— Нет! — взмахнул я рукой, останавливая. — Ань, это должно быть твоё добровольное решение. Ты подвела меня к тому, что я сейчас должен начать оправдываться, обещать, что такое не повторится, все дела. Но знаешь, я не хочу оправдываться! Вот от слова «совсем»! Я тот, кто я есть. Немного больной на голову — из-за травмы, но я такой. Верховодить, командовать собой не позволю, и точка. Если для этого понадобится защищаться жёсткими методами — буду использовать жёсткие. Насчёт издевательства над людьми — да, и это за мной есть. Вчера мы с Машей «прикрыли» в Лефортово журналистку Тулину, и я собираюсь реально показать ей прелести работы гестапо… Ты не знаешь, кто это, и слава богу — аналог нашего тайного приказа в одном из княжеств Германии. Суровая контора! Ещё я собираюсь в Нижний — надо спасти жизнь одной маленькой девочки, но при этом хочу посадить директора интерната, в котором она находится. Возможно, ещё и повара. Поверь, я буду суров и жесток, директору будет БОЛЬНО на допросе! И никаких скидок на моё малолетство! Я всё это планирую, закладываю, осознаю, что так будет и не раскаиваюсь. Я не комнатный цветочек, отнюдь. И если ищешь себе мужчину, который должен порхать, цвести и пахнуть, радуя ваш, женский, глаз, пока вы будете вершить Великие Дела — то ты не по адресу. И буду участвовать в «движухе» не из-за происхождения, а потому, что ХОЧУ участвовать. Хочу справедливости, и если могу сотворить чудо её явления хотя бы в малом — разобьюсь в лепёшку, но сделаю, даже если поступки мои будут отдавать гнильцой и пованивать. Я всё сказал, твой ход.

Она уткнулась в столешницу и… Ещё чуть-чуть, и заревёт от непонимания, что делать и как быть.

Господи, ей всего шестнадцать! Да, она немного побита жизнью, немного набрала специфического опыта, знает, что такое негативное отношение со стороны сверстников из-за происхождения… Но она — ДЕВЧОНКА, малолетка, пусть и выглядит на почти двадцать того мира. Акселерация и раннее взросление, наследие кометы, твою за ногу… А в голове тот же ветер, что и там.

— Я-а-а-а… — Глаза Ани увлажнились. — Саш, я не хочу уходить. Я просто не хочу, чтобы было ТАК! Ты мог остановить меня как-то иначе?

— Нет. — Я уверенно закачал головой. — Как? Ты — одна из самых сильных из моего круга, то есть тех, кто был на том вечере — пока что вы и есть весь мой круг. Не знаю как и почему, возможно, благодаря связи с Машей, но я чувствую силу одарённых. Сильнее тебя были только Зайки, собственно, Маша, под вопросом Милославская, да хорошо ощущались мои знакомые княжны — но там евгеника такого уровня, что иначе и быть не могло. Нарышкины, Вяземские и Долгорукие это элита элит, Ань, и с ними в принципе мало кто может тягаться. Хотя и с ними, с двумя из них, почти справилась твоя подруга-мещанка; она выжила, не попала в больницу, и это победа. А значит и ты этих красавиц на место пусть с боями, но поставишь. Вот и ответь, как мне дать окорот такой цаце? Которая может ручками гнуть толстые стальные прутья, что ей усилия моей тушки из костей и мяса? Что я могу такой в принципе противопоставить?

Она молчала. Думала. Но не на того напала — извиняться не буду. Наконец, облегчённо выдохнула — поняла, что лучшее решение текущей проблемы — просто на неё «забить». А лучший вариант, как это сделать, это… Ну, Ань, не разочаровывай меня! Ну, давай!..

…Работа мысли на лице, и…

— Саш, пошли наверх?

Есс! Родила! Не разочаровала. Тест пройден.

— Всегда за! — игриво улыбнулся я.

— Я думал, ты поведёшь в этот ваш… В ваше увеселительное заведение, — пожаловался я, когда мы вместо спальни, типа той, в которой ночевали на дне рождения, завалились в кабинет управляющей, в котором имели доверительную беседу с боярынями позавчера.

— Саш, там… Бизнес. — Она задумалась, как бы доходчиво объяснить несведущему, а я в её понимании несведущий. — Люди отдыхать пришли, а наши девочки и мальчики зарабатывать. Нельзя. Если б кто-то из мам был здесь — они могли разрешить, но я всего лишь наследница, а это даже не должность.

Ну, Оле «не должность» открывает многие двери. Хотя двадцать два это пусть ни о чём, но далеко не шестнадцать — я не прав.

— Не хватает прав доступа, — хмыкнул я пришедшей аналогии из того мира.

— Чего?

— Да говорю, погода хорошая, — указал я на окно. Из которого привычно шёл так себе запах (форточка открыта), но мы были взвинчены, и в данный момент он не