Танец Клинков: Академия убийц - kv23 Иван

Рядом с ней стояли четыре оставшихся мастера — Вера, Ольга, Екатерина, Пётр. К ним присоединились Алексей, Максим, Ирина, Эллада. Её внутренний круг.

В зале сидело пятьсот новых и старых учеников. Триста, переживших битву, и двести новых.

Анна начала говорить.

«Волконский мёртв. Мы победили одного человека. Одну армию. Но это только начало. Совет Гильдий всё ещё у власти. Система всё ещё угнетает миллионы. Наша война не закончена. Она только начинается».

Она подняла свои клинки.

«Мы построили Восьмую Школу из пепла и крови. Потеряли друзей. Потеряли учителей. Но мы не потеряли то, ради чего сражались. Идею справедливости. Идею о том, что каждый человек достоин свободы. И мы продолжим сражаться. Продолжим строить. Продолжим танцевать наш танец».

Она посмотрела на лица учеников, молодых и старых, мужчин и женщин, калек и здоровых. Всех, кого система назвала никем.

«Теперь мы построим новый мир. Мир справедливости. Мир, где не золото в кармане определяет твою ценность, а выбор, который ты делаешь. И мы не остановимся, пока не победим».

Пятьсот голосов закричали в ответ, стуча оружием о щиты, топая ногами. Зал дрожал от их рёва.

Солнце садилось за горизонт Нижнего города. Тени удлинялись, покрывая улицы. Но среди этих теней танцевала надежда. Надежда на перемены. На справедливость. На будущее.

Анна Теневая больше не была беглянкой. Она была лидером революции. Основательницей Восьмой Школы. Символом сопротивления.

И её танец изменит мир.

Нравится это миру или нет.

Конец Части 4: Побег и изгнание

Часть 5: Сбор доказательств

-

ГЛАВА 56: Осколки прошлого

Ремонт в «Лунной маске» пах не свежестью и надеждой, как писали в газетах, а мокрой извёсткой, дешёвым табаком и пережжённым кофе. Два месяца прошло с того дня, как штурмовые отряды Волконского разнесли здесь половину перекрытий, но разруха всё ещё держалась в углах, как въевшаяся грязь.

Анна шла через фойе, перешагивая через мотки кабелей и мешки с цементом. Двое рабочих в перепачканных комбинезонах сидели на перевернутом ящике из-под плитки и курили. При её появлении они даже не встали, только проводили хмурыми взглядами. Наёмные. Им плевать, кто платит — Восьмая Школа или черт лысый, лишь бы не задерживали.

Анна остановилась у правой стены. Единственное место, которое привели в порядок полностью. Чёрный полированный гранит. Мемориальная доска. Двадцать три имени, выбитых золотом.

Она сняла перчатку. Провела пальцем по холодному камню. Третья строка сверху.

Борис, мастер клинка.

Никаких слёз. Слёзы кончились в первый день, когда они вытаскивали тела из-под завалов. Сейчас была только сухая, злая пустота. Борис учил её держать клинок не как оружие, а как продолжение руки. «Меч не убивает, Аня. Убивает намерение». Сам он умер быстро — арбалетный болт в шею. Прикрывал отход молодняка. Глупо. Героически. Бесполезно.

— Опять проверяешь гравировку?

Голос Алексея прозвучал из-за спины. Тихий, ровный. Он умел ходить бесшумно, даже по строительному мусору. Навык, вбитый в подкорку с детства.

Анна не обернулась.

— Букву «р» в фамилии Кости запороли. Кривая. Придётся заставить переделывать.

— Они переделают. Я уже сказал прорабу.

Алексей встал рядом. Он выглядел хуже, чем неделю назад. Под глазами залегли тёмные тени, на скуле пластырь, скрывающий свежий порез. Сын главы клана Романовых, изгнанник, предатель своего рода ради… ради чего? Ради неё? Или ради того, во что она его втянула?

— Как рука? — спросила Анна, кивнув на его левое запястье, перемотанное эластичным бинтом.

— Ноет. Погода дрянь. Дождь собирается.

— В Питере всегда дождь собирается.

Они помолчали. Смотрели на имена. Список был коротким, но Анна знала каждого. Костя, техник. Марина, повар. Сашка, семнадцатилетний пацан, который только-только научился ставить простейший щит. Все они теперь — строчки на камне.

— Собрание началось, — сказал Алексей. — Максим уже рвет и мечет. Поставщики кристаллов подняли цены на тридцать процентов. Говорят, дефицит.

— Врут. Просто боятся торговать с нами. Волконский наверняка пустил слух, что мы следующие в очереди на зачистку.

— Скорее всего. Идем. Нельзя заставлять их ждать. Дисциплина — это всё, что у нас осталось.

Зал совета оборудовали в бывшей оркестровой яме. Место выбрали не из-за акустики, а из безопасности. Толстые бетонные стены, никаких окон, единственный вход, который простреливается насквозь.

Внутри было накурено. Вентиляция не справлялась. За круглым столом, сколоченным из старых декораций, сидел «ближний круг».

Максим занимал сразу два стула. Бывший вышибала, а ныне начальник службы безопасности Школы, выглядел как медведь, которого разбудили посреди спячки и не дали мёда. Он яростно тыкал толстым пальцем в экран планшета.

— Тридцать процентов! — ревел он, не замечая вошедших. — Да они охренели! Это грабёж! За эти деньги я сам на Урал поеду и накопаю этих кристаллов лопатой!

— Сядь, Макс, — спокойно осадила его Эллада.

Новая глава контрразведки и медицинской службы сидела напротив. Сухая, подтянутая женщина с лицом, на котором никогда не отражались эмоции. Она аккуратно раскладывала перед собой стопки донесений, выравнивая их по краю стола. Перфекционистка до мозга костей. Даже в аду она будет требовать, чтобы котлы стояли по росту.

Ирина, лучший стрелок Школы, сидела, закинув ноги в тяжёлых армейских ботинках прямо на стол. Она методично точила наконечник стрелы маленьким напильником. Вжик. Вжик. Звук действовал на нервы, но никто не решался сделать ей замечание. После смерти Бориса она стала дёрганой и злой.

В углу, в тени, сидел Крюк. Информатор, вор, проныра. Он крутил в пальцах монету, и та мелькала тусклой искрой.

— Начали, — бросила Анна, падая в свободное кресло. — Макс, хватит орать. Кристаллы купим. Не у официалов, так у контрабандистов. Крюк, займись.

— Сделаю, — скрипучим голосом отозвался вор. — Но выйдет дороже. За риск.

— Плевать. Деньги найдём. Эллада, что по периметру?

— Тихо. Слишком тихо. — Эллада подняла глаза от бумаг. — Волконский отвёл основные силы в поместье. В городе остались только патрули и наблюдатели. Они нас пасут, но не трогают.

— Ждут, пока мы сами сдохнем от голода, — буркнула Ирина, не прекращая точить стрелу. — Или перегрызём друг другу глотки.

— Не дождутся, — отрезала Анна.

Она достала из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги. Развернула его и положила на центр стола.

— Что это? — спросил Алексей, наклоняясь вперёд.

— Список, — ответила Анна. — Я просила Семёна поднять архивы двадцатилетней давности. Судебные протоколы по делу моего отца.

Максим перестал тыкать в планшет. Ирина опустила ноги со стола. Даже Крюк перестал играть с монетой.

— Ты хочешь ворошить это дерьмо? — спросил Максим тяжело. — Ань,