Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Информация наконец просочилась в мозг, и Гедимин изумлённо мигнул. «Он же говорит… Они провели опыт с часами! Измерили время ракушкой, убедились в точности… Мать моя пробирка! Они всё-таки его провели…»

— И что? Время не развалилось? — нетерпеливо спросил он. В груди теплело, на лицо лезла нелепая ухмылка. «Они способны на эксперимент. На признание ошибок. Не каждый сармат способен…»

Джагулы переглянулись.

— Мы отрезали мало кусков, — сказал Джегех, прижимая уши. — Видно, оно успевало срастаться.

— Срастаться? — Гедимин мигнул. — Наши часы работают который день без перерыва. Время не разваливается от измерения — и не нужно его сращивать.

Джагулы быстро переглянулись. Джегех, прижав уши, подался назад, второй помрачнел, задёргал вибриссами, но остался на месте.

— Не бывает без перерыва, — он взглянул на Гедимина исподлобья. — Вода вытекла — налить надо? Сама не нальётся. Вот уже перерыв. Ты говорил — у вас там песок? Песок сам тоже не затекает. Жрецы не говорят прямо. Но ты ведь опасное говоришь. А глупцы слушают. Зачем так?

Гедимин растерянно хмыкнул. «Чего?..» — он уловил упрёк, но в чём его обвиняют, так и не понял. «Кочевники учат технике безопасности. Дожили, мать моя пробирка…»

— Значит, если оно срастается, беды не будет? — спросил он. — Урджену там ничего нового не снилось?

Джагул шевельнул ухом.

— Видел капли и спокойную воду. Нетревожный сон. А вот про другое… — он неожиданно вскинул голову и заглянул Гедимину в глаза. — Много льда и перья. Чёрные на белом и синем. И двое у ворот Ук-кута. Не лезь в лёд! И самке скажи. Для неё — опасно.

Гедимин ошалело мигнул.

— Какой самке⁈

— Урху, — отозвался кочевник. — Быстрее тебя. Но слабее. Скажи — пусть бережётся. Самки всегда…

Кто-то из Джагулов замахнулся на него когтистой лапой и сердито рявкнул.

— Много говоришь!

Урджен, зарычав, подался в сторону.

— Тут все сухие, — доложил, недовольно взглянув на него, кто-то из вожаков. — А там ждут. Мы идём?

…В душевой было пусто. Гедимин пустил воду сильнее, смывая остатки шерсти и «фонящих» пигментов. Из-за стены были слышны глухие тяжёлые шаги сааг-туула и протяжный свист, переходящий в шипение, — животное стравливало воздух из дыхательных полостей. Сармат покосился на дверь и покачал головой. «Скажу Вепуату, что он — самка. С кочевниками пусть сам общается.»

16 день Мрака, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Вообще, они сначала думали, что самка — ты. Потом посмотрели ещё раз и решили, что я.

Гедимин поморщился.

— С чего они взяли, что кто-то самка?

Он стряхнул разогревшиеся камешки обратно в зеркальную чашу и подставил сквозняку горячую ладонь. Верхний слой обшивки размягчиться не успел, но уже нехорошо блестел. Надо было придумать что-то другое — не делать из своей ладони подставку и экран для облучаемого материала. Но ничего, что экранировало бы «омикрон» и «сигму», больше под рукой не было. «Костяную подложку сюда, что ли… Или просто убрать чёрные щитки?» — Гедимин, досадливо хмыкнув, сдёрнул с ладони плавкий слой брони. Обход лагеря только начался — в нём было много необлучённых термоэлементов, а воздух «за бортом» уже остыл до минус шестидесяти.

— Откуда же им знать наши сложности? — Вепуат равнодушно пожал плечами. — У них самцы и самки — значит, везде так. Даже у богов. Ты вот не пробовал отличить бога от богини? У тебя полный диск их сканов…

Гедимин сердито фыркнул.

— Так бери их — и ищи там отличия. А у меня работа.

Он шагнул в технологическое помещение. Оттуда доносился громкий прерывистый плеск — куски рассечённого водяного столба падали в цистерну, а из неё — в другую.

— А я не сказал? Нам Альгот насыпал пигментов, — донеслось из-за спины. — Всё, что выдавил из жуков и червяков… ну, то есть — все сорта. Можно их по-всякому проверить. На руки, там, намазать. Джагулы говорят — оно греет.

— Угу, — буркнул Гедимин, вспомнив вчерашний «опыт». — Кровяной камень с собой? Дезинфектанты? Мало ли, что там намажется…

…Сигма-сканер не обманул — полы в узких туннелях были выглажены до блеска: ошмётки породы, вырванные из скалы, летели под уклон, не застревая. На дне каждой пещеры уже выросла каменная горка. Мелкие Текк’ты — для этого, видимо, и приведённые — кидались на неё, толкая и поддевая хвостами — и камень брызгами летел во все стороны. «Гравий как гравий,» — думал Гедимин, глядя, как остатки горной породы распределяются по полу жилого корпуса. «Не хуже запасённого. Сейчас вот вытолкнут остатки породы — и пойдёт засыпка.»

Крыша под ногами едва заметно дрогнула.

— Дело пошло, — Вепуат посмотрел на свой сканер. — Вот всё посыпалось… Эй! Мы же внутренние двери не открыли. Они сами откроют? Надо же из разных ячеек гравий забрать, а у нас там одна…

— Погоди, — отозвался Гедимин, пристально следя, как гравий стекает по ходам и распределяется по пещере. Можно было направить его по одному «руслу», а потом раскатать, поползав по насыпавшейся груде — но сармат хотел проверить все технологические ходы. «Засыпку вдоль стенок уже так просто не раскатаешь… Ага, вон тот туннель — рабочий. Только надо следить за поверхностями. Если рассчитал верно, гравий их выгладит. Если нет — выщербит. Надо смотреть.»

— Ого! А они, как освоятся, быстро работают, — Вепуат одобрительно хмыкнул. — Гедими-ин! Когда открывать двери?

— Не сейчас, — буркнул сармат, оторванный от наблюдений за истираемой поверхностью. — Когда соберут нижнюю чашу. Сразу весь гравий не вываливаем. Распределяем вдоль стенок.

Он оглянулся на Сарматский холм. Ничего без сканера было не видно, и земля не тряслась, но Гедимин знал, что от жилого корпуса вверх уже копается широкий туннель. В этот раз породу не вынимали — только уплотняли, утрамбовывая