Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Капитан бросает саквояж, опускается на колено и в его пальцах появляется крохотный прибор, до этого спрятанный в набедренном отделении костюма. Наблюдая, как Вышка проводит устройством вдоль капота, как примагничивает и с коротким резким звуком выпиливает из обшивки «Дэйзи» пятнадцатисантиметровый круг, Бельмондо задумывается, сколькими ещё талантами обладает оперативник, львиную долю своей жизни проносивший шкуру внедрённой крысы…

Перехватив пистолет левой рукой, освободившуюся Максим суёт под капот. Почти сразу нащупывает нужный узел и отпирает двери. Зерно без промедления лезет на заднее сиденье и прижимается к правому борту.

Умостив рядом с ним кофр, Алекс подбирает саквояж. Затравленно осматривает парковку, едва удержавшись, чтобы не отсалютовать охранным камерам наблюдения, и тоже ныряет в машину. К этому времени Вышегородский не только вскрывает приборную панель, но и справляется с двигателем, отчего соратобу сразу наполняют гудение и ритмичная вибрация.

— Ну, потянулись страусы на юг, — бормочет Макс, поднимая легковушку на полметра от парковочной подушки. Под зеркальцем заднего вида маятником качается не самый популярный в Посаде символ Господа-Объединяющего: сплетённые воедино полумесяц, крест и гексаграмма могендовид. — Сука, шлем оставил, жалко…

И ведёт машину к краю крыши. Причём не к наружной планер-рампе, огибающей высотку по спирали и позволяющей безбоязненно влиться в надуличное движение, а напрямую, отчего сердце мима совершает очередной кульбит. Впрочем, он тут же заставляет себя припомнить, с какой ювелирной лёгкостью Вышка вывез их троих из ангара «Ячейки», и старается не паниковать…

Впереди, преграждая путь, вспыхивают предупредительные голографические знаки. Но «Дэйзи» протыкает их, перескакивает через решётчатый карниз безопасности, короной венчающий крышу, и падает на улицы Посада. У Алекса закладывает уши и он даёт себе обещание, что если сумеет выбраться из этой истории целым и невредимым, целый год не будет подниматься выше третьего этажа…

Дрожащими руками Бельмондо нащупывает ремень безопасности, пристёгиваясь торопливо и неловко, до расцарапанного в кровь пальца. Куликов, судя по оцепенелому виду, находится в глубоком трансе, и парню приходится перегнуться вправо через кофр, чтобы пристегнуть и друга. Даже после того, как бёдра и грудь пиксельхантера сдавливает эластичными полосами, тот не реагирует, невидящим взглядом уставившись в подголовник переднего сиденья.

На город окончательно наваливается мутный рассвет.

Машин вокруг совсем немного, причём как летающих, так и наземных — новониколаевцы отсыпаются по хатам. Дожидаются, пока военные покинут Посад, а полиция не вернёт себе хотя бы часть утраченной силы. Общественного транспорта практически нет, лишь ползут в специально отведённых рядах грузовики и частные легковушки. Даже патрульных, обычно наводняющих воздух и асфальт, заметно в разы меньше. Встроившись в поток, Максим стабилизирует соратобу, фиксирует его скоростным режимом от двух соседних седанов и ведёт на запад.

На угнанной тачке они далеко не уйдут. Но Бель хочет верить, что общий хаос и загруженность правоохранительных служб подарят им лишние полчаса… Во всяком случае, само наличие «Дэйзи» как минимум позволит им покинуть дом, возле которого засела Динельт.

Алекс едва справляется с искушением обернуться, чтобы рассмотреть припаркованные возле высотки машины и попробовать вычислить, какая из них принадлежит ослепительно-ненавистной майору.

Многие улицы до сих пор перекрыты, и Вышегородский чертыхается, следуя указаниям светящихся в воздухе знаков и дронов-регулировщиков. Универсал идёт легко и ровно, и Бельмондо с недоверием переводит дух.

Сначала парень не смог поверить, с какими лёгкостью и нахальством Татьяна послала за ним своих людей — теперь не верит тому, с какой беззаботностью они сумели покинуть жилой муравейник и вырваться на свободу. Причём без потерь и полностью готовые к предстоящей работе…

— Твою мать! — шипит Вышегородский.

Алекс мгновенно холодеет, иррационально уверовав, что излишне самонадеянными мыслями только что сглазил всю ситуацию. Он подаётся вперёд, ловит взгляд капитана в зеркале заднего вида. Испуганно оборачивается к тыловому окну и прикусывает губу — из самого нижнего потока, распугивая легковушки и беззастенчиво нарушая правила дорожного движения, им вслед пристраиваются два соратобу. Причём вовсе не такие тонкостенные и лёгкие, как «Дэйзи». А настоящие «внедорожники воздуха», чёрно-серые, массивные и напористые, будто пара тягловых жеребцов.

Максим что-то бормочет. То ли уговаривает машинку поднажать, то ли матерится. Универсал увеличивает скорость, в ручном режиме перестраивается, поднимается на одну полосу аэропотока. Бельмондо мутит, и он закрывает глаза.

Оперативник снова дёргает машину, резко сворачивая на юг. Теперь они открыто нарушают целый пакет установленных ограничений, и, будь на дороге хоть один полицейский экипаж, не избежать бы гарпуна в корму. Но улицы и проспекты почти не загружены, тёмно-синих броневиков не видать, и Вышегородский продолжает насиловать двигатели украденного соратобу.

Они поворачивают на север.

Дуэт преследователей не отстаёт, будто приклеенный.

Более того, теперь Белу кажется, что дистанция меж зайцем и лисами ощутимо сократилась. «Дэйзи» ныряет под изогнутую эстакаду монорельса, рискованно проносится над бесполётной пешеходной зоной, едва не сшибает сразу два рекламных слайдекса и Алекс не удерживается от испуганного вскрика. Зерно, куклой покачивающийся в ремнях, на начавшуюся погоню никак не реагирует, что тревожит его товарища едва ли не сильнее висящих на хвосте боевиков…

— Как они смогли нас вычислить? — шипит сквозь зубы Максим и успевает перехватить взгляд феромима в зеркале. — Динельт заставляла тебя что-то выпить или съесть? Брал у неё какие-либо вещи или электронику?

— Пил кофе, — ойкнув на резком вираже, честно сознаётся тот. — И ел вроде тоже. А ещё…

Бельмондо прошибает холодный пот. В салоне сразу становится нестерпимо жарко, а от тряски парня тянет блевануть прямо на собственные колени. Динельт знала, что его уводили за Стену! Знала, что он в своей норе! Значит…

Алекс опускает руку в карман драного пальто. Обречённо и плавно, словно в разбуженное змеиное гнездо.

— Прости, Макс… — виновато лепечет он, вынимая потёртый «скребок», когда-то принадлежавший одному из Жнецов Татьяны. — Думаю, причина может крыться тут…

— Нож бритоголового⁈ — охает капитан. — Откуда?

— Долго объяснять… В нём может стоять маяк?

— Да он там совершенно точно есть!

Курьер чувствует себя не просто идиотом — он ощущает себя коварным предателем, благодаря которому попал в ловушку и погиб целый армейский отряд, благородный и величественный. Его уши полыхают от стыда, а складной нож в ладони словно раскаляется, становится неподъёмным и опасным.

Едва приоткрыв окно, мим выбрасывает «скребок» в завывающую ветром щель…

«Дэйзи» швыряет то влево, то вправо, и Бель начинает подозревать, что от подобного стиля вождения пузатая машинка может запросто развалиться. Прямо на высоте девятиэтажного дома.

Соратобу втискивается в аэропоток над скоростным Толмачёвским шоссе,