Либелломания: Зимара - Н. Мар

Верманд не инкарнировал.

* * *

Стерильный воздух, белые стены и снег с дождём раздавили меня, как букашку. После провала с Вермандом я не думала, что смогу зайти в другой бокс, но ноги сами принесли меня туда. Всякий раз, прилетая в Эксиполь, я приходила в лабораторию, чтобы повидаться с Каем. Первые дни я вообще не вылезала оттуда, ночуя в раздевалке, чтобы по три четверти суток вертеть алмазы и укладывать в нужном порядке. Ведущий инкарнатор был мне рад: он уверял, что это должно помочь — если не Каю, то мне. Потом, когда началась учёба, я приходила только три-четыре раза в неделю. В другие дни маленький камушек с розовой капелькой, который Нулис огранил маркизом, лежал у меня под подушкой или грелся в руке. В боксе с алмазами всё было по-прежнему.

Стерильный контейнер из сапфирового стекла метр на два и ещё на метр.

Камни, сложенные близко к форме тела, на которое словно наложили фотоэффект самоцветной мозаики.

Холодный, спокойный, тихий Кай.

Сегодня у него были и другие гости. Пенелопа и Нахель уже знали о Верманде. Жук кивнул мне, а я обняла Пенелопу. Они с Крусом прилетели с Роркс, взяв отпуск, чтобы поддержать нас, но лаборанты не пустили их в пультовую. Чивойту вообще дали от ворот поворот, и он остался бодать орникоптер снаружи.

— Как Нулис? — спросил Нахель.

— Курит. Распорядился вскрыть и кремировать Верманда. Попросил оставить его одного.

Как бы эзеры ни хорохорились, заглядывая в лицо чужой смерти, как бы груб и циничен ни был минори Иземберд, с какою рациональностью мы бы ни ждали такого конца, гибель Верманда стала ударом.

— Когда проба с ним? — Пенелопа положила руку на контейнер с алмазами. — Теперь уже скоро, да?

— Не хочу, нет, только не так скоро, — я мотнула головой так сильно, что в виске кольнуло. — Страшно. Я боюсь, что будет как с Вермандом. Пока наш Кай здесь, лежит нетронутый, мне кажется, есть ещё надежда. Понимаешь, этим утром его брат будто ещё спал в рубинах. И тут вдруг… И тут вдруг — всё.

— Смотри, индикатор комма мигает.

На камнях, составлявших ушную раковину, поблёскивал маячок. Клипса на солнечной батарее была почти что вечна. И чип приёмника на раздробленном запястье уцелел. Это я писала ему. Как всегда. С этого на тот свет.

— Эмбер, не валяться же ему здесь веками напролёт, — шмыгнул Нахель. — С Вермандом вышла неудача, а не ошибка. Кокон инкарнации — штука нежная, природой не задумано, чтобы из фарша опять соткалось мясо, уж прости за аналогию. Вы всё сделали правильно. Ну, скажи ей, Пенелопа!

— У Кая те же шансы, если не больше. Эмбер, ну… ведь надо же будет когда-то это сделать.

— Нулис поддержал, мы берём паузу, — возразила я. — Изи останется здесь, поприсутствует на вскрытии Вера. Инкарнаторы тоже боятся перезапускать программу для Кая. Вначале нужно убедиться точно, не было ли ошибок.

— Вы же знаете, что нет.

— Знаем! Но, Пенелопа, а если бы это был Крус?

На Кармине Круса порвало надвое, и Пенелопа даже не понимала, как её трясло, пока мы ждали кокона. А меня только от её позеленевшего лица и нервной тряски жуть брала. Пенелопа погладила мои волосы:

— Понимаю. Ты качаешься тут на своих шпильках вся разбитая, как он.

— Вот я почти не знала Верманда. Мы перекинулись едва ли парой фраз полгода назад, но они с Каем так похожи. И я так верила… А теперь нет, почти совсем нет. Мне тяжело. Кажется, я с ума сойду, лишь только пытаясь не сойти с ума.

— Так, хватит, — Пенелопа хлопнула по стеклу. — В этом состоянии тебе нельзя на виллу, детям не нужно видеть тебя такой. Поезжай в Златопрядный, хоть на пару дней. Мы с Крусом и Нахелем возьмём на себя Миаша и Юфи, да, Нахель? — Тот закивал. — Пусть нянчатся с нашим Леонардо, а Сырок цапается с Чивойтом. Насчёт с ума сойти — у меня для тебя утешительная новость: я тебя сколько знаю, ты сразу была с приветом.

В тот день я лишний час простояла у контейнера с алмазами, наблюдая, как мигает маячок индикатора и представляя, что это бьётся сердце Кая. Выйдя под дождь со снегом, я съёжилась, но не от холода. После Кармина я стала бояться дождя. А после Зимары — снега. Пенелопа толкнула меня локтем:

— Слышала, ты хорошо сдала экзамены. А это значит, тебе положен дополнительный курс. Что выберешь? Только не психологию!

— Нет. Танатологию.

— Ох. А знаешь, всё-таки есть один плюс от того, что Кай лежит в контейнере смирно, как философский камень. Его очень бесило, когда я прощалась с ним так. А теперь… — Пенелопа сделала окнам лаборатории ручкой: — Пока, Кай!

* * *

' Пш-ш-ш……вости радио «Спортивная Кыштля»! Встреча команды эзеров против команды шчеров в полуфинале континентального чемпионата по жвалапте закончилась массовой дракой на трибунах. Финал пройдёт без болельщиков, а команды приняли решение заменить половины составов легионерами противоположной расы. Таким образом игроки подадут своим фанатам пример расовой толера……п-ш-ш…'

* * *

— Уже темнеет, Эмбер, тебе нужно домой.

— Да… Мам, расскажи какую-нибудь сказку.

Сойдя с воларбуса, я с туфлями в руке пришла на цифровое кладбище и сидела в норковой траве возле душистой молокабы, дерева Амайи Лау. Сквозь маму мерцали огоньки отшельфа и первые звёздочки. Я вызвала её в экономном режиме, чтобы побыть вдвоём подольше. Призраки высоких голоматерий и нейросетей опережающего поколения, такие, как моя семья, требовали регулярной профилактики и самого бережного обращения.

— Какую сказку ты хочешь, детка? Я подгружу любой сборник, какой захочешь.

— Я не помню её точно. Ту, про которую я говорила, что в ней плохой конец, а ты — что нормальный. Я говорила, что победило зло, а раз так, значит, сказка плохая. А ты убрала книгу подальше и сказала, чтобы я перечитала её обязательно, когда вырасту. Вот я и выросла, мам, но книга потерялась.

— Она называется «Царевище», — догадалась мама. — Но это не то, о чём рассказывают к ночи.

— Всё равно.

Мама приподняла цифровой подол и опустилась рядом со мной на траву. Норковые луга не вяли по осени. Едва таял снег, над пушистыми бугорками, подёрнутыми инеем, щебетали снырковки.

— Прабабушка говорила, что