Всё об Орсинии - Урсула К. Ле Гуин

ошибается, всего лишь льстит себе. Возможно, Гаври боялся Гвиде Сорде, но не боялся Орланта Вальторскара – да, скорее всего, основная причина была именно в этом. Кроме того, ему, возможно, больше хотелось заполучить Пьеру, а не ее. Лаура сказала себе, что должна принять и такую возможность, но не сумела. Потому что знала: Пьеру он не желает как женщину и именно поэтому ведет себя с ней смелее и даже оказался способен сделать ей предложение, а ведь этой темы в разговорах с Лаурой он даже не касался. Охотник угодил в собственную ловушку – в этом она была уверена, потом себя же за эту уверенность корила и называла дурой – за собственное тщеславие, за попытку сберечь любовь, которой ей никогда и не предлагали! К тому же ему почти удалось разлучить ее с лучшей подругой! Лаура не ревновала его к Пьере. Но Пьере она завидовала, она всегда завидовала ей, и именно на безобидной зависти отчасти стояла их давняя дружба. Этот человек сумел испортить их откровенные отношения, и теперь им стало трудно говорить друг с другом открыто, а ведь это служило для Лауры единственным утешением в ее душевном одиночестве. Она никогда не рассказывала Пьере о буре своих чувств, вообще не говорила о Гаври – отчасти потому, что не имела слов для этой пограничной области, загадочных краев между вокабуляром животной случки, который Лаура как дочь землевладельца, разумеется, знала, но как дама употреблять не могла, и вокабуляром любви и сантиментов; отчасти потому, что не испытывала потребности об этом говорить. Теперь, когда ей хотелось сказать подруге все, чтобы восстановить доверие между ними, она этого не могла. Она стыдилась пошлости этой истории, стыдилась даже своего желания о ней рассказать.

Такова была ее женская мудрость в двадцать три года.

Больше всего ее мучил страх потерять Пьеру. Этого она бы не перенесла, и в итоге, стиснув зубы и подавив унижение, она рассказала подруге столько, сколько сумела. Поначалу Пьера почти ничего не поняла из ее сбивчивого рассказа и растерянно спросила:

– Ты хочешь сказать, что любишь его… любила его, да, Лаура?

– Нет. – В этом Лаура теперь была уже совершенно уверена. – Я хочу сказать, что мне тогда было ужасно трудно не касаться его. Меня к нему так и тянуло… Как и его ко мне. Но это продолжалось не очень долго.

Она чувствовала, как Пьера старается преодолеть разделившую их преграду, как она доверчиво заглядывает за этот барьер, и чувствовала себя испорченной, развратной девкой, совращающей невинную Пьеру. И вдруг Пьера, еще немного подумав, сказала:

– Ничего удивительного, что ты так хорошо все поняла про Дживана Косте.

Лаура затаила дыхание, она боялась вымолвить хоть слово.

– Мы просто пришли к этому разными путями, – продолжала Пьера. – Тебе выпало слишком много того, чего мне не досталось почти совсем… Но что же все-таки случилось с Берке? Чего он вдруг так испугался?

– Это была не его вина.

– Я знаю: тебя, он испугался тебя! – Пьера словно размышляла вслух. – А меня он не боялся совсем. Потому что я не такая сильная, как ты. Потому что меня он не любит. Вот почему он сделал предложение мне, а не тебе. Как же он глуп! Как же все это глупо!.. А знаешь, я ведь тогда всерьез подумывала принять его предложение. Я знала, что могу заставить его еще раз просить моей руки. Он очень хороший управляющий. И я боялась, что он уйдет от нас. А мы с ним так хорошо сработались. Я ведь уже неплохо понимаю, что и как нужно делать, как следует управлять имением и что было бы для него полезно. И по большей части научил меня этому именно Берке. Так что… – Она слабо улыбнулась.

– Так почему бы тебе за него действительно не выйти?

– Потому что! Если уж заключать брак по расчету, то Сандре подойдет куда больше.

– Так, может, ты все-таки выйдешь за Сандре? – тем же ровным тоном спросила Лаура.

– А почему я вообще должна выходить замуж?

– Не знаю.

Теперь они разговаривали совершенно спокойно и совершенно откровенно. И никакие тени прошлого им не мешали.

– И все-таки я не понимаю! – воскликнула Пьера. – Я правда ничего не понимаю! Что же все-таки у вас было с Берке? И я совершенно не знаю, что такое любовь или, по крайней мере, что под этим понятием скрывается. И почему эта любовь должна непременно заполнить всю мою жизнь целиком?

Лаура молча покачала головой, не сводя глаз с золотистой лужайки чуть выше лодочного сарая.

– Знаешь, Итале всегда говорил, что время придет, – продолжала между тем Пьера. – Но мы с тобой все ждем и ждем… А чего мы ждем, Лаура? И почему сам Итале должен сидеть в тюрьме и чего-то ждать? И почему мужчины непременно должны выставлять себя такими дураками? Понимаешь, мы, по-моему, зря тратим свою жизнь! Неужели ответом на все мои вопросы является любовь? Не понимаю, не понимаю…

Часть VI

Необходимая страсть

I

Чтобы попасть в тюрьму Сен-Лазар, надо было пройти через четырехметровой высоты ворота в железной ограде, через вымощенный булыжником двор, через вторые ворота и дальше по туннелю между полутораметровой толщины каменными стенами в коридор, а затем и в довольно просторное помещение со сводчатым потолком, где размещалась охрана. Воздух здесь был влажный, со сладковатым запахом плесени. Окон в караульном помещении не было, тишина стояла, как в винном погребе или в пещере глубоко под землей; лишь некий странный неприятный, но едва слышимый шумок за дальними стенами и дверями свидетельствовал, что тишина здесь не абсолютна, что вокруг не пустота, а забитые арестантами камеры. Луиза Палюдескар старалась держаться с достоинством и чуть надменно, пока вместе с представителями властей, сопровождавшими ее, ожидала тюремного писца. Одной рукой она чуть приподняла край шелкового платья, чтобы он не касался влажного грязного пола, и стояла, гордо выпрямив спину, не глядя по сторонам и не произнося ни слова. То был час ее победы. Ради этих мгновений она боролась два года и два месяца.

Поспешно вошли два писца, утирая губы после обеда, а за ними невообразимо высокий и толстый человек в форме лейтенанта полиции Поланы. Чиновник, сопровождавший Луизу, открыл было рот, собираясь что-то сказать, но она его опередила и звонким голосом сообщила о том, чего так долго добивалась:

– Лейтенант, господин Коневин привез вам постановление Верховного суда за подписью премьер-министра страны, отменяющее прежний приговор, вынесенный заключенному Итале Сорде.

Великан в замешательстве протянул