Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

оттоль на север[20],

Где побеги их, как вереск,

Где их отпрыск на чужбине.

Все, что взял я на отчем поле,

Что собрал с чужой полоски,

Все, что принес мне буйный ветер,

Прикатили волны моря,

Все, что берег в себе я долго,

В глубине души лелеял,

На орлиных гордых скалах

Укрывал крылом от бури, —

Все звенеть я заставил в песне

Для чужих людей далеких.

А весны моей любимцы

Беспробудно спят в могиле[21].

И мои соловьиные трели,

Кукования печали,

Зовы жаждущего духа

Не дойдут до слуха мертвых.

Буду я грустно и одиноко

Плакать звонкою кукушкой,

Буду на лугу широком

Петь, покуда не погибну.

Вступление

Развернитесь, зазвените,

Древних лет воспоминанья,

О могучем славном роде

Калевитян незабвенных!

От курганов безыменных,

От болот глухих, туманных,

От весенних зорь багряных,

Словно вереск, вырастайте,

От озер ночных вставайте,

Где героев древних тени

В глубине времен таятся,

Прячутся под кровом праха,

Под полою Уку[22] дремлют,

Спят в объятиях Марии[23]…

Солнце их не озаряет,

Не поет им днем весенним

Златоклювая кукушка,

Птиц обманщица гнездовых.

Месяц брезжит сквозь деревья,

Очи звезд с ночного неба

Тускло светят стражу теней,

Души калевитян древних

Облачают в платье мира,

Тканью вечного покоя

Покрывают стан умерших,

Обиталище ушедших.

Налетит со взморья ветер,

По лесу подымет шелест,

Донесет он шум прибоя,

Будто вести дорогие,

О делах давно минувших

Смутные воспоминанья,

Что зарей на тучках брезжат,

На листве росой мерцают,

В голубом тумане тонут,

Мглою стелются прозрачной,

Там, где призрачные духи,

В час вечерний пробуждаясь,

Собираются гурьбою,

Как цветов благоуханье,

Кроются в ночной прохладе,

Ткут узор воспоминаний,

Шепчут сказку золотую.

Пляской их любуйся, братец!

На игру смотри, сестричка!

Упроси певца, дружочек,

Умоли разговориться,

Чтоб они не улетели

Сновидением крылатым!

Чтоб зарей блеснув туманной,

Невозвратно не погасли,

Чтобы жаворонка трелью,

Сладкой песней соловьиной,

Кукованием весенним

В тихой чаще не умолкли, —

Не умчали ночь и счастье!

Быстро наши дни проходят,

Час за часом, неуклонно,

Торопясь к холмам могильным,

В лес безмолвья и покоя,

На постель листвы опавшей.

У покойника нет дома,

Нет у путника покоя,

Прах его — наследство миру!

Ветер, словно на свирели,

На ветвях дерев играет,

Заставляет петь вершины,

Завывает меж стволами,

Шелестит в сосновой чаще.

Иль повергнет в трепет листья,

Повелит дрожать березке,

Повелит трястись осине —

Трепетать, как перед вором.

Как разбойника, бояться.

Или нежно вдруг повеет,

Струны трав перебирая,

Чтоб в цветах жужжали пчелы,

Чтоб толклись на солнце мошки,

Комары в траве пищали,

Черные жуки гудели,

Мирно мотыльки порхали.

Слух певца во всем услышит

Звуки радости и плача,

Звуки счастья и печали,

Звуки скорби и веселья,

Сокровенных дум напевы,

Темной древности загадки,

Тайных слов узлосплетенья.

Словно двойня, — брат с сестрою,

Ходят радость и забота,

Ходят рядом в этом мире,

Ходят по следам друг друга

Породил один отец их,

Матушка одна вскормила,

Вместе в зыбке колыхала.

Пламя красное заката

Горы облак окаймляет,

Красит золотом и кровью,

Алым шелком вышивает…

Слышишь, сын, как в темной туче

Быль таинственная дышит,

Перекатываясь громом,

Синей молнией пылая,

Грохоча жемчужным градом,

Шелестя сетями снега?

Снег косматый дремлет в туче,

До поры гроза таится…

Слезы прячутся в зеницах,

Слез роса блестит на веждах.

Отблеск радости мгновенной,

Холод горести вечерний

Наши слезы порождает,

Наши слезы утоляет.

Радостью ли дышит сердце,

Грусть ли грудь переполняет,

Горячо прорвутся слезы,

Из очей роса польется

От сердечного порыва,

От душевного смятенья.

Чародей правдивых сказов,

Мудрый ткач былин узорных,

Безупречный созидатель,

Песнопенье начиная,

Горсть берет в стране мечтаний,

Горсть другую — в доме правды,

Третью горсть — в деревне слухов;

Горсть большую в долг берет он

Из ларей усадьбы мысли,

Чтобы речь текла красиво,

Истинно лилась, разумно,

Чистым золотом струилась.

Так творит певец умелый,

Сказов ткач, творец искусный,

Труженик за станом слова.

Стоны ночью я услышал,

Стоны Мардуса[24] лесного,

Плачущего в темной чаще,

Причитающего громко.

Кто же Мардуса обидел,

Кто его рыдать заставил?

Что кричит он так истошно?

Что так воет он и стонет?

Он над гибелью рыдает,

Над родною кровью плачет,

Над слезами мук народных,

Над терзаньями неволи,

Над безвременной кончиной

Тех, что в небе, словно горы

Облаков, окаменели

И кровавою каймою

На закате отпылали…

Бедствий стелются покровы,

Кроют черною завесой,

Заслоняют темной тучей

Путь певца в долинах жизни.

Тени в облаке тумана

Над вечернею росою

Тихим шагом выступают:

Тешиться игрой кровавой,

Пляской топоров тяжелых,

Блеском стали под луною.

Слышен гул войны в долинах,

Рдеет зарево пожаров,

А вослед плетутся голод,

Смерть, чума и мор свирепый[25].

Вести черные несутся

С громким воем и стенаньем…

Снова льются кровь и слезы,

Слышны вопли,