Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

и шведская пехота выступила из лагеря. Короля, облаченного в свою обычную форму и с ботфортом на здоровой ноге, провезли мимо марширующих колонн к месту сбора гвардейских батальонов. Там его уже ждали, кутаясь в плащи, генералы штаба. Было слышно, как Рёншельд препирается с Левенгауптом по поводу порядка движения пехотных колонн. Карл прекратил их спор и дал приказ начать общевойсковое богослужение.

В полночь шведы залегли в росистой траве. Луна светила неярко, ночь была довольно темная. Королевские носилки остановились на правом фланге, на краю ковра из тысяч распростершихся по земле поношенных синих мундиров. Ждали кавалерию Крейца, которая заблудилась в темноте. Прошло два часа, ночная мгла начала сменяться жидким сумраком. Со стороны русских позиций раздавался мерный стук топоров — там укрепляли два недостроенных передних редута.

До рассвета оставалось совсем немного. Шведы построились в боевые порядки. Срок, назначенный для атаки, давно прошел, а сигнала к бою все не было. Наконец показались кавалерийские колонны. Почти сразу же шведов заметили с редутов и открыли по ним огонь. Ядра посыпались на неподвижно стоявшие шведские батальоны. Одному офицеру снесло голову, несколько солдат как подкошенные упали на землю. Медлить дальше было нельзя. Нужно было срочно идти вперед или совсем отказаться от атаки.

В четыре часа утра Рёншельд отдал приказ к наступлению.

С первыми лучами солнца промокшие и продрогшие шведы двинулись на редуты, откуда на них смотрели жерла ста двух русских пушек.

Натиск шведов был страшен. Два недостроенных редута, окутанные пороховым дымом, сразу залили волны синих мундиров. Пленных не брали, все защитники редутов были переколоты. Однако возле третьего редута шведы застопорились. Здесь скопилось шесть батальонов Рооса, безуспешно бросавшихся в атаку за атакой на русские укрепления. Левенгаупт, не посвященный Рёншельдом в суть королевского плана сражения, разумеется, ничего не сообщил и своим офицерам. В результате Роос, подобно всем офицерам, пребывал в полном неведении как относительно того, куда следует двигаться, так и в тактическом смысле прорыва сквозь редуты — вместо того чтобы быстро миновать их, он занялся их штурмом. Некоторые батальоны других колонн присоединились к нему, другие устремились за удалявшейся колонной Лагеркроны, при которой находился Левенгаупт.

А за редутами уже показались драгуны Меншикова. Шведская кавалерия медленной рысью двинулась навстречу им плотными шеренгами — колено к колену. В косых лучах солнца сверкнули двадцать тысяч обнаженных клинков, и две лавины конницы столкнулись в тесных проходах между редутами. Великолепное зрелище мчащихся всадников в разноцветных мундирах, под реющими на ветру вымпелами и знаменами, сменилось картиной кровавой резни. С редутов грохотали пушки, извергая пламя, русская пехота из-за укреплений посылала в шведов залп за залпом, драгуны в исступлении полосовали вокруг себя отточенными палашами, метались кони, потерявшие всадников, на земле корчились в агонии содрогающиеся тела людей, и надо всем этим медленно ползли тяжелые облака слепящего, удушающего дыма…

Почти час продолжалась кавалерийская рубка. Меншиков захватил четырнадцать вражеских знамен и слал в лагерь победные реляции с просьбой подкрепить его пехотой — светлейший ручался за победу. Петр не желал превращать оборону редутов в генеральное сражение. Но образумить Данилыча, которому успех вскружил голову, оказалось нелегко: царю пришлось дважды присылать к нему адъютантов с приказанием отступить и пропустить шведскую кавалерию на равнину перед лагерем. Наконец светлейший неохотно повиновался. Русские эскадроны повернули коней, уступая шведам поле боя.

Этот маневр, не вовремя задуманный царем и выполненный Меншиковым не слишком удачно, едва не привел русскую армию к катастрофе. Ободренные шведы устремились в преследование. Их натиск был так силен, что русская конница, сломав боевые порядки, во весь опор понеслась мимо лагеря на север — прямо к длинному глубокому оврагу, протянувшемуся от Ворсклы к Будищенскому лесу. Шведы наседали, и гибель русской конницы казалась неминуемой — через несколько минут овраг должен был стать ее могилой. Петр в ужасе наблюдал с валов лагеря за разворачивавшейся на его глазах трагедией. Если это случится, то все, конец. Без конницы ему остается только сидеть в лагере и медленно подыхать от голода.

И тут произошло чудо: шведская кавалерия внезапно прекратила преследование и всей массой повернула на запад, к опушке Будищенского леса. Приказ прекратить преследование исходил от Рёншельда. Это необъяснимое распоряжение наводит на мысль, что самоуверенный шведский фельдмаршал, вполне разделявший презрение Карла к боевым качествам русской армии, даже не потрудился изучить топографию местности, на которой ему предстояло дать генеральное сражение.

Царь с невыразимым облегчением перевел дух.

Однако одна неожиданность сейчас же сменилась другой. Из-за окутанных дымом редутов и клубов пыли, поднятой конницей, показались синие шеренги шведских батальонов, двигавшиеся прямо на русский лагерь! Это была одна из шведских колонн, возглавляемая Левенгауптом, который, не зная диспозиции, но чрезвычайно довольный тем, что освободился от опеки Рёншельда, вел солдат на штурм русского лагеря в твердой уверенности, что исполняет королевский план сражения. Две с половиной тысячи шведов храбро шагали на 35-тысячную русскую армию, засевшую за мощными укреплениями. В лагере поднялась тревога, пушки открыли огонь. Но не стрельба остановила бравого Левенгаупта. На его пути встретился овраг, и генерал повел солдат в обход, огибая препятствие слева.

К месту сбора шведской армии на опушке Будищенского леса вышли лишь две пехотные колонны. По пути туда Карл не преминул подставить себя и своих спутников под огонь русских батарей, дабы дать возможность каждому блеснуть отвагой. Русские ядра свалили одну из лошадей, запряженных в королевские носилки, разбили их дышло и повалили на землю трех драбантов и нескольких гвардейцев.

Теперь Карл маленькими глотками отпивал воду из фляжки, пока доктора меняли ему повязку на ноге. Отовсюду слышались поздравления по поводу удачно выполненного прорыва сквозь редуты. В сумятице генералы еще не успели выяснить количество собравшихся батальонов. Но вот Рёншельд принялся озираться в поисках колонн Левенгаупта и Рооса. Что за черт! Двенадцать батальонов как сквозь землю провалились!

Правда, Левенгаупт обнаружился довольно быстро. На востоке послышалась стрельба: обогнув овраг, Левенгаупт упрямо вел свои батальоны на штурм русского лагеря. Рёншельд срочно послал гонца с приказом отступить и идти на соединение с основными силами армии. Левенгаупт взъярился. О каком отступлении идет речь? В русском лагере паника, царь срочно наводит мосты через Ворсклу! При первом же натиске вся эта орда ринется в воду, давя сама себя! Но фельдмаршал был непреклонен. Левенгаупт, чертыхаясь, повиновался.

В шесть часов наступило затишье. Шведы перестраивались. Рёншельд нервничал. Что за дьявольщина, где же Роос?

А Роос со своими батальонами все это время безуспешно пытался овладеть третьим редутом. Он потерял уже больше половины своего отряда,