Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи

Three Cheers for Sweet Revenge, более заметным стало употребление психоактивных веществ некоторыми участниками, в частности, братьями Уэй и, в особенности, Джерардом. «Конечно, были наркотики. В основном, травка – много травки – и литры алкоголя, – говорит Левитинн. – Они были звездами Alternative Press, но на самом деле хотели стать братьями Галлахер – шпаной, о которой судачила британская пресса. Так мы представляли себе славу: быть чокнутыми британскими артистами. Они видели себя будущими звездами NME[184]».

Но бесконечный цикл пьяных выходок рок-звезд зашел слишком далеко. Для Джерарда пьянство превратилось из развлечения во вредную привычку. Он часто прибегал к алкоголю, чтобы перевоплотиться в дикого, измученного шоумена, которого он изображал на сцене каждый вечер, но через некоторое время было трудно сказать, где заканчивался персонаж Джерарда и начинался человек. Ситуация усугублялась и тем, что он никогда не чистил и не снимал свой сценический костюм.

Целые месяцы выступлений проходили в тумане алкоголя, пота и грима. Warped Tour 2004 года был особенно изнурительным. Жаркие летние недели на пивной и сигаретной диете начинали сказываться на лице Джерарда. Его речь постоянно была невнятной, а походка – шатающейся из-за пьянства. Он приобрел дурную славу из-за эксцессов на сцене: фронтмена часто рвало, он падал или терял штаны. В глубине души он всегда помнил урок, который извлек из удара Сааведры, но начал слишком сильно воспринимать боль.

«Я был с ним в Warped Tour, когда он многое себе позволял, и на это было тяжело смотреть, – вспоминает Саймон. – Были моменты, когда во время выступления его рвало прямо со сцены, а потом он возвращался обратно. И он не стирал этот костюм все лето. От него пахло, как от подгузника, наполненного детской рвотой; это было от-вра-ти-тель-но».

«Вот такой порочный круг, – сказал Джерард в интервью Blender, в котором сообщалось, что он употреблял Ксанакс[185] и кокаин. – Мне они были нужны, чтобы функционировать, но это вызывало у меня желание покончить с собой. Я стал крайне непредсказуем и опасен для самого себя. Я не хотел, чтобы дошло до того, чтобы это стало похоже на сериал "По ту сторону музыки" с VH1, где показывали мою жуткую фотографию, на которой я, набравший тридцать фунтов[186] лишнего веса, блюю на пол в Берлине. Я не хотел, чтобы это случилось с нашей группой».

Он достиг низшей точки во время поездки в Японию, где был опустошен, склонен к суициду и одержим идеей уничтожения. «Я летел в Японию, не думая, что вернусь, – сказал он NME. – Я сел в самолет, у меня было очень мало вещей. Я был крайне зависим от саморазрушения – думаю, даже больше, чем от наркотиков. В этом было что-то очень романтичное. Я ничего не взял с собой. Я упаковал одежду для концерта, которая ужасно пахла. От нее пахло так, словно я жил на улице. Я действительно думал, что умру».

Проведя последние часы в Азии, склонившись над мусорным баком, полным собственной рвоты, Уэй принял решение завязать. Он решительно отказался от употребления веществ, выведя вместе с потом трехлетний запас алкоголя во время мучительно долгого перелета обратно в Соединенные Штаты, полный решимости отчетливо видеть то, что его ожидало там.

$ $ $

С течением 2000-х годов понятие «эмо» начало видоизменяться и мутировать до тех пор, пока никто уже не был уверен, что оно означает на самом деле. У разных возрастных групп оно приобретало разные значения. Когда-то эмо называли более вдумчивые группы панк-сцены: Texas Is the Reason, Promise Ring и Sunny Day Real Estate, но после того, как этим понятием завладел Интернет, оно стало чем-то совершенно другим. Когда сцена переместилась из залов Ветеранов иностранных войн в социальные сети, новое поколение онлайн-активных групп, следящих за модой, пробилось в этот жанр, и слово на букву «э» стало универсальным названием, обозначающим одновременно все и ничего. «Эмо» теперь охватывало всю гамму альтернативной музыки, от фолк-акустического подхода Bright Eyes до плаксивых металлических оттенков Hawthorne Heights.

К 2005 году группы Jawbreaker, повсеместно признанной одной из основоположников эмо, не существовало уже девять лет. Следующий проект фронтмена Блейка Шварценбаха, Jets to Brazil, тоже выдохся. Однако изначально неправильно понятый альбом Jawbreaker Dear You, который с тех пор стал поучительной историей о катастрофических сценариях крупных лейблов со времен его выпуска DGC в 1995 году, начал обретать вторую жизнь. Новое поколение групп – как эмо, так и поп-панка – начали открывать для себя этот сложный альбом и ссылаться на него как на нечто, оказавшее существенное влияние на их собственное творчество. В сборнике 2003 года Bad Scene, Everyone’s Fault восемнадцать групп, в числе которых Fall Out Boy и Bayside, отдали дань уважения Jawbreaker, исполнив песни с Dear You.

«Когда такие группы, как Fall Out Boy и Panic! at the Disco делали успехи, я посмотрел на некоторые из их песен, и там были такие моменты, которые были напрямую связаны с Dear You и абсолютно вдохновлены им, – говорит продюсер альбома Роб Кавалло. – По этому поводу нельзя было предъявить иск, но было понятно, что этот парень слушал "Jet Black", а другой – "Accident Prone"».

По большей части Шварценбах не узнавал в своих предшественниках то, что осталось от его творчества, а когда узнавал, его не слишком волновало то, что он слышал. «Мне не нравятся эти вещи, ориентированные на парней, которые были повсеместно распространены после нас и с которыми нас постоянно ассоциировали, – говорит он. – Это было не то, чем мы занимались. Мы были родом не с окраин. Мы были городской группой из Нью-Йорка, Сан-Франциско и Лос-Анджелеса и пели о городском отчуждении. Это не было похоже на: "Привет, моя мама уехала из города, приезжай", – как у New Found Glory и этих чертовых групп. Лично мне совершенно не нравятся эти люди. Мне не нравятся личности, стоящие за такой музыкой».

Но в My Chemical Romance Шварценбах наконец-то увидел музыкального наследника, которым он мог бы гордиться. «Мне очень нравится эта группа и то, насколько они невозмутимы, – говорит он. – Похоже, они перспективны, и в этом есть бесстрашие, которое я не классифицирую как эмо или коммерческое эмо – Hot Topic[187]-эмо или что-то в этом роде».

Так или иначе My Chemical Romance закрепили за собой место в качестве символа новой интернет-эры эмо, хотя это название им и не нравилось. «Я думаю, что эмо – это дерьмо, – сказал Джерард университетской газете Maine Campus. – Я думаю, что эмо – это