«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

Антона Лазаревича торговать, но он в зачатье «глушил» всякие попытки вступать с ним в конкуренцию, и все его соперники моментально «вылетали в трубу». Но человек изворотлив, а тяга к деньгам нарастала. По понедельникам в селе проходили базары – наглядный университет денежных отношений. При такой обстановке жажда к деньгам всё больше и больше разгоралась, а изворотливый ум изыскивал пути к обогащению, к деньгам. По-разному люди старались «утолить эту жажду»: некоторые к своей землеробной деятельности присоединяли ещё ремесло, а потом не в силах справиться с этим совместительством и при благосклонном содействии «крепких» мужиков, охотно прибиравших их земельные участки к своим, становились ремесленниками в чистом виде; некоторые же, люди сильной воли, ловкие и изворотливые, всё-таки старались пробиться к торговле и таким путём «делать бизнес», «делать деньги». Пример Антона Лазаревича не давал им покоя. Вот к этой именно категории людей, смелых, инициативных, и принадлежал Иван Сергеевич. Есть пословица: «Не мытьём, так катаньём». Вот эту именно пословицу Иван Сергеевич и сделал исходной, отправной точкой своей деятельности, сказать буквально – «сделал ход конём».

Иван Сергеевич не был коренным теченцем, а был уроженцем деревни Баклановой, которая была в трёх верстах от Течи, ниже по реке того же названия. В Тече он оказался по закону родства, а именно: он женился на единственной дочери коренного теченского жителя, сделавшегося уже ремесленником, по специальности печником, Николая Фёдоровича: «вошёл в дом», как определялась у нас такая форма родственных отношений. В Баклановой родители Ивана Сергеевича пытались торговать, но у них ничего не получилось, а у него, как говорит пословица: «аппетит приходит с едой» – желание торговать не потухло, а, наоборот, разгорелось, и он нашёл лазейку из создавшегося положения: не удалось торговать сахаром, керосином, пряниками, давай попробую торговать лошадями. Практический, изворотливый ум Ивана Сергеевича, нужно признать, в этом случае «сработал» неплохо: ни Антон Лазаревич тебе не помеха, нет конкурентов, а ситуация явно благоприятная, только раскинь разумом да не постесняйся совести. Во-первых, что такое конь для землероба? Орудие производства – без него не обойдёшься, и потребность на него не ограниченная. Кому-кому, а Ивану Сергеевичу это было ясно, как божий день. Во-вторых, где найдёшь другую такую туманную область, в которой бы качество товара было так завуалировано и скрыто от покупателя и где бы, следовательно, была такая возможность «обойти» покупателя и, воспользовавшись его неопытностью, собрать с него вдвое за плохой товар. Знатоки и те в этом деле «попадались на удочку». В-третьих, сколько ни боролись у нас в те времена с воровством лошадей, сколько ни писали в волостях паспорты на лошадей – эти в собственном смысле «филькины грамоты», оставались ещё каналы, через которые можно было покупать ворованных лошадей, имей только на это «нюх», а он у Ивана Сергеевича был. И вот пред нами предстал во всей своей красе «купец» по лошадям.

Изба, в которой жили ремесленник Николай Фёдорович и зять его – торговец лошадьми Иван Сергеевич – стояла на мрачном месте – против кладбища. Дом был пятистенный с шатровой крышей, но пристрой был бедный. По всему было видно, что в этом доме живёт не хозяйственный землероб, домосед, хозяин, а люди, производство которых не нуждалось в полном комплексе служебных построек – «служб».

Печник ходил по домам, часто в других деревнях, а Иван Сергеевич бывал только наездом на несколько дней, а больше разъезжал по базарам и ярмаркам. Иногда он неделями, а то и месяцами не бывал дома, а потом вдруг заявится с пятью-шестью лошадями и только для того, чтобы через день-два вывести их на Теченский базар. Он даже не имел одной постоянной «разъездной» лошади: он сбывал её при первом же благоприятном случае. Лошади были для него только товаром. Никто не знал, откуда он «черпал» свой товар, но, вероятно, в тех краях, которые издавна славились у конских воров, как «рынки» сбыта ворованных лошадей – это район станции «Чумляк» Сибирской железной дороги. Здесь было знаменитое торжище, обслуживавшее нынешние Челябинскую, Курганскую и Тюменскую области. Сюда съезжалось и воровское «купечество» и вороватое «купечество» по пословице: «рыбак рыбака видит издалека». Лошади были большей частью особой зауральской и сибирской породы, которая создавалась натуральным способом в стаде без отбора человеком, а воспитывалась к сохе с трёхлетнего или четырёхлетнего возраста. Все они рыжки, бурки, воронки, невысокого роста, с несильно развитым корпусом, приспособлены были волочить сабан или соху, носили почётную кличку «пахарь». Они и были, главным образом, вожделенной мечтой для землероба. Иван Сергеевич это знал и поэтому старался такой именно «товар» выводить на базар или ярмарку. Приводил он иногда и «киргизов» на любителя, но эти «степнички», правда, были более резвыми, но более горячими и не годились «для сохи». Породистых же лошадей вообще было опасно выводить ему на продажу, потому что можно было «нарваться» на хозяина.

Был ли знатоком в лошадях сам Иван Сергеевич? И да, и нет! Он, конечно, различал возраст лошадей, их относительную выносливость и резвость, но чисто деловых качеств, какими они могут быть в работе, он не мог определить, потому что сам пахарем не был. Да он и не был заинтересован в этом: его задача была – сбыть товар и получить деньги. Но что в совершенстве знал и в чём имел опыт Иван Сергеевич, то это было искусство преподнести покупателю товар так, чтобы он не поскупился на цену. «Не обманешь – не продашь» – это было символом веры Ивана Сергеевича. Он знал, как нужно «подготовить» «товар» на продажу. Лишнего овса он на это не истратит, а вот «подбодрить», «освежить» – это было его дело. Болтали, что перед выводом на базар он вливал им, предназначенным к продаже рыжкам, карькам, сивухам и пр. по «шкалику» в рот, но это был уже явный поклёп на Ивана Сергеевича. Всё это было от того, что считали профессию его «делом» цыганским, и всё, что приписывали цыганами – разные проделки их, вымышленные, бывшие результатом безудержной фантазии – переносили и на Ивана Сергеевича. «Работа у тебя, брат, цыганская» – так прямо ему и говорили, но всё это из-за зависти. Что было несомненным, что люди видали своими глазами, то это то, что он «подщекачивал» из кнутиком, и они хорошо знали, что обозначает этот предмет в его руках. Это делалось в качестве репетиции до вывода на базар, а на базаре – попробуй какой-нибудь рыжко, или воронко опусти долу свою главизну, или «затуманишь» взор в забытьи, достаточно было подойти к нему Ивану Сергеевичу, и