Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

Трояновский изложил свои предложения напрямую Сталину, но Литвинов его опередил и представил Политбюро проект резолюции, а также велел послу передать Рузвельту, что советское правительство не отступится от своей позиции по долгам и кредитам. Это было окончательное решение: больше не будет уступок США[645]. Когда Трояновский в следующий раз встретился с Уайли на официальном обеде через три недели, то ему в качестве главного блюда досталось унижение. «Трояновский сказал мне, что вопрос о выплате долгов и компенсации… столкнулся с серьезными трудностями», — писал Уайли. Это мягко говоря. «Сообщают, — добавил он, что отношения Трояновского и Литвинова после возвращения посла в Москву переживают трудные времена». В другой раз Уайли сказал, что они «сталкивались, как олени во время гона». То есть секрет вышел наружу. Трояновский в Москве пытался убедить в своей правоте других партийных лидеров, но лишь попусту терял время[646].

А может, нет? Через три дня, 13 ноября, Трояновский сказал Уайли, что он встречался со Сталиным. «Он сказал мне, что надеется еще раз с ним поговорить», — писал Уайли. По словам Трояновского, он сказал руководителю московского бюро «Нью-Йорк Таймс» Дюранти, что советское правительство все еще настаивает на 100 млн долларов в виде долгосрочного кредита. Затем Уайли сообщил следующее: «В дальнейшем ко мне в квартиру приехал высокопоставленный советский чиновник, который пользуется доверием Кремля». Он «категорически отрицал существующие слухи о том, что положение Литвинова ненадежно (он утверждает, что партийные лидеры намеренно игнорировали Литвинова на приеме в Кремле 7-го числа[647])». Уайли полагал, что чиновник к нему приехал, получив «специальные инструкции из Кремля»[648]. Готовился заговор, чтобы отстранить от должности Литвинова? Или это были обычные интриги, которые всегда случаются между целеустремленными людьми у власти? Альфан тоже был в курсе этих слухов, но не обратил на них особого внимания. А как же утверждение Трояновского, что он встречался со Сталиным? Если посмотреть записи Кремля, у вождя не было встреч между 9 и 14 ноября. На следующий день после того разговора, который якобы состоялся у Сталина с Трояновским, вождь виделся с Литвиновым. Они разговаривали три часа. Также присутствовали Молотов, Каганович, Ворошилов и Андрей Жданов, тоже близкий Сталину человек. Трояновский пришел на встречу поздно, пробыл один час и ушел раньше, чем Литвинов[649]. В тот же самый день Хаим Семенович Вейнберг, заместитель заведующего III Западным отделом НКИД, составил отчет, в котором говорится, что Политбюро «решило, что больше не будет уступать американцам»[650]. Так что, видимо, Трояновский преувеличил свою важность. Он еще не встречался со Сталиным, во всяком случае официально, в тот день, когда говорил с Уайли. А когда все-таки увиделся на следующий день, то на встрече присутствовал Литвинов и вся «тройка». Судя по записям Кремля, Трояновский больше не приезжал к вождю. На следующий день Литвинов уехал в Женеву, где должен был, помимо всего прочего, встретиться с Лавалем. Решение было принято, и у наркома были более важные дела, в особенности связанные с французами. Собаки лают, а караван идет.

Поскольку Литвинов пекся о советских отношениях с Лавалем после смерти Барту, Уайли считал его профранцузски настроенным. Но это было неправдой. Литвинов всегда выступал только в интересах СССР. Иностранные дипломаты любят тщательно следить за коллегами, чтобы понять, что они замышляют. Уайли был точно такой же. Это касалось политики Литвинова во Франции или на Дальнем Востоке. Но нарком не двигался с места, не прояснив вопрос со Сталиным. Он придерживался не своей личной, а государственной политики. Уайли слишком буквально воспринял слухи, которые ходили по Москве. Он снова встретился с Трояновским на обеде во французском посольстве. Посол хвастался своим пребыванием в Токио. «Я никогда не ошибался в своих оценках происходящего». Просто примадонна, которая потерпела крах. В Москве он играл с огнем, по-прежнему плохо отзываясь о Литвинове. Как сказал Уайли, «это уже ни для кого не секрет, что Трояновский и Литвинов уже давно работают над противоположными целями…

Он считается открытым противником Литвинова в вопросах американской и дальневосточной политики». Посол отложил свой отъезд в Вашингтон, так как Кремль хотел «извлечь пользу из его взглядов». Американцам Трояновский казался внушительной фигурой, человеком дела, возможно, потому что он сам себя таким считал. У Литвинова и Молотова не было на него времени. Сталин посвятил ему один час в присутствии наркома. Трояновский просто раздувал щеки, а Уайли на это купился[651]. Кроме того, Трояновский рассказывал всем в Москве, что он оптимистично смотрит на возможность заключения договора с Госдепартаментом после возвращения в Вашингтон. Трояновский не мог держать рот на замке[652].

Он снова взялся за свое, когда встретился с Уайли перед отъездом в Вашингтон через Дальний Восток. «Вопрос выплаты долгов и компенсации… становится все более сложным». Трояновский придумывал свою версию событий. У него не было ни малейшего шанса противостоять Литвинову и Сталину. Он также знал об интригах других государств, таких как Англия, Германия, и в особенности Франция, которые говорили о низких процентных ставках по коммерческим кредитам, чтобы сорвать переговоры с Вашингтоном. Кажется, Трояновский без всякого основания приписал себе право говорить от лица Сталина, особенно говорить «дружески» с США. Ситуация была сложная, и нужно было найти выход, чтобы двигаться вперед. Посол был уникальным человеком. Других таких в НКИД не было с 1920-х годов[653]. Вот как описал его Уайли:

«Мне кажется, он очень собой доволен и всячески себя хвалит за то, что смог добиться важных уступок от американского правительства. Возможно, он полагает, что может добиться новых уступок, и поэтому ревностно относится к своим оппонентам дома и за границей, которые путают ему карты и мешают заключить сделку. А он считает ее не только полезной для своей страны, но и предметом своей гордости. Понаблюдав длительное время за Трояновским, я пришел к выводу, что он очень независимый товарищ, который хорошо разбирается в партийной иерархии, и с ним следует считаться»[654].

Возвращение Трояновского в Вашингтон

Все пошло не так. Уайли переоценил этого человека. Позже он узнал, что Литвинов расстроил планы Трояновского, и тот уехал из Москвы «крайне разочарованный»[655]. В конце января 1935 года он вернулся в Вашингтон обескураженным. Трояновский дважды посетил Госдепартамент, но не смог сказать ничего нового в ответ на последние предложения