Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

сойдет туман. – Давайте, – говорю командующему, – будем начинать, когда развиднеется. Я вижу, кто по мне стреляет, и давлю его. А в тумане носом к носу столкнулся… Хлоп. Хлоп. Все. Опять разбежались. Никто никого не видел…

…Командный пункт генерала Булгакова тоже все время перемещался. Мы у него очень многое почерпнули. Громадного опыта человек. Самое первое достоинство в нем – разумное принятие решений. Булгаков никогда не махал шашкой. Он выслушивал предложения и выбирал наиболее целесообразное, для воплощения которого применял все силы и средства. Не метался: «Ах, я щас сюда! Ах, щас я туда! А вот туда нет». Булгаков действовал продуманно, планово, жестко. Требовал тоже жестко. Мог и нехорошее слово сказать, но если видел результат, то прощал. Во-вторых, всегда реагировал на неоправданные потери, на невыполнение какой-либо задачи.

Он не выносил обмана – это когда некоторые командиры начинали выдавать желаемое за действительность. Или никаких мер не принимали, чтобы задачу выполнить, какой-то бред несли в эфире, типа: «Перегруппируюсь, накапливаюсь». А Булгаков: «Ты мне уже двое суток перегруппировываешься и накапливаешься».

…Когда на Минутку шли, на пути встретился какой-то хитрый школьный комплекс. ОМОНы решили залезть на него. И попали… Я минометчикам отдал приказ: «Прикройте!» Те отработали по боевикам окончательно. Мы никогда не бросали своих. До сих пор дружим, перезваниваемся.

СОБРы, ОМОНы пришли на войну без бронетехники. И мы находили выходы. Грызли и грызли чеченскую оборону. И ничего. Дошли. Как говорят французы: «Каждый должен внести свой лепет в общее дело». Ну, мы внесли.

По ходатайству генерала Булгакова я был представлен к званию Героя России. Вручали в Кремле. Когда вручали, подошел ко мне однокурсник моего сына по Рязанскому училищу ВДВ – тоже Героя получал, и говорит:

– Дядя Женя, здравствуйте!

– Как служится? – спрашиваю.

– Нормально.

– Возмужал…

Вот такие в России ребята…»[138].

Главный калибр

Генерал-майора Николая Семеновича Калабухова в группировке «Особый район город Грозный» именовали не иначе, как главный калибр. Являясь замом командующего по вооружению, он отвечал за то, чтобы в войска вовремя и в необходимом количестве подавались боеприпасы. Но существовавшая тогда организационно-штатная структура затрудняла выполнение этой задачи, потому что транспорт подвоза принадлежал тылу, а автомобилей, как обычно, не хватало.

– Сложность была именно в выделении транспорта, – пояснил Калабухов. – И тогда мы решили пойти другим путем, стали подвозить боеприпасы вагонами. Железнодорожные войска обеспечили этот подвоз.

Вторая сложность, по его словам, заключалась в том, что основного боеприпаса, снаряда 152‑мм гаубицы с уменьшенным зарядом, в СКВО к тому времени не осталось ни одного. Подвозить их пришлось отовсюду. И чтобы не сорвать операцию, правдами и неправдами стали накапливать небольшой резерв. Командующий группировкой генерал Булгаков постоянно требовал держать этот вопрос на контроле. Задачи артиллерии были огромными, значит, и потребности тоже. Поэтому первые дни, как записано в рабочей тетради Калабухова, были самыми трудными: «17 января 2000 года – пиковое напряжение как в подвозе боеприпасов, так и в работе артиллерии. Выпущено по Грозному 1065 тонн снарядов. Разгружено 30 вагонов. Штатных команд по разгрузке не предусмотрено, используем для этих целей личный состав двух ремонтно-восстановительных батальонов». И ремонтники, следует отметить, на протяжении двадцати дней, пока шла операция по освобождению Грозного, занимались только разгрузкой боеприпасов.

– Солдаты от усталости валились с ног, – рассказывал Николай Семенович, – но с задачей справились. Разгрузить тысячу тонн, согласитесь, сложно. Двадцать дней длилась операция. В первый день разгрузили чуть больше тысячи снарядов. Во второй – девятьсот. Затем – восемьсот, семьсот, шестьсот. И в конце, когда осуществлялся прорыв сильно укрепленного кольца обороны в районе площади Минутка, опять тысячу боеприпасов.

Кроме того, нам нужно было обеспечивать снарядами еще и внутренние войска, милицию и ополченцев. Поэтому порой возникали всевозможные неувязки – ведомства-то разные. Но мы старались их оперативно разрешать. В частности, свой штаб вооружения мы объединили со штабом вооружения подразделений внутренних войск, действовавших в Грозном. В свою очередь те помогали милиции. В итоге за двадцать дней операции не произошло ни одного срыва подачи боеприпасов, хотя сложностей, повторяю, хватало.

В штурме Грозного участвовало 600 боевых машин пехоты, 200 танков и около 3,5 тысячи автомобилей. Все это надо было содержать в исправном состоянии. И ремонтники с такой задачей справились. Справились они и с другой – эвакуацией поврежденной техники. По четырем направлениям создали специальные эвакуационные группы. Столько же было и направлений подвоза боеприпасов. Плюс две мощные резервные группы. В общем, ни одну машину не бросили на поле боя. А если в ней находились убитые или раненые, ремонтники эвакуировали и их.

На этой войне прошел боевое крещение и сын Николая Семеновича – капитан Дмитрий Калабухов, который воевал в составе Восточной группировки федеральных войск. Его рота была придана 247‑му парашютно-десантному полку. За умелое руководство капитана Дмитрия Калабухова представили к награждению орденом Мужества.

Друг о друге отец и сын узнавали в основном из писем, которые присылали жена или мать. Лишь через восемь месяцев они встретились в Ханкале. Обнялись. Сын застенчиво улыбался. А отец, боевой генерал, не выдержал, обветренное лицо увлажнилось слезами.

Новая стратегия Масхадова

23 января 2000 года бандформирования продолжали оказывать ожесточенное сопротивление подразделениям федеральных войск. Основной упор делался на удержание под своим контролем Грозного и горной части республики в районе входа в Аргунское ущелье.

По мере нарастания атакующей мощи федеральных сил вожаки бандформирований активнее пытались поднять боевой дух «воинов ислама» и ужесточить сопротивление. Не давали они покоя и местным жителям в освобожденных районах. Туда проникали эмиссары Удугова, отвечавшего за пропаганду, распространяли слухи о том, что правительство России прекратило финансирование военных действий и скоро начнет выводить войска, рассказывали мирным чеченцам о якобы огромной помощи, идущей от исламских и европейских государств, лгали о якобы бесчинствах военнослужащих федеральных войск.

Высшее звено бандформирований реально представляло сложившуюся картину, и потому среди полевых командиров наметился раскол. В частности, Масхадов попытался откреститься от связей с Хаттабом и Басаевым. Не обладая достаточными силами для перелома хода военной кампании, он активизировал деятельность чеченского лобби стран Запада и Востока для оказания политического давления на руководство России с целью прекращения боевых действий. Основные надежды возлагались на саммит ОБСЕ, который открывался 27 января 2000 года. Одновременно делалось все, чтобы до этого числа удержать оборону в Грозном и горных районах.

Замысел Масхадова был следующим. Когда федеральные войска разгромят основные отряды ваххабитов и наемников, он на переговорах с руководством России попытается создать в Чеченской Республике коалиционное правительство, в котором отводил себе одну из первых