Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

евреев в синагогах по пятницам в предвечерние часы я не слышал после убийства царя ни одного дурного слова против социалистов. Напротив, никогда не говорили о них с таким уважением. В отличие от многих представителей так наз. либерального общества, нападавших на социалистов, евреи, столь испугавшиеся результатов цареубийства, все же говорили с уважением об «убийцах» — об их героизме, о чистоте их помыслов. Чувствовалось уважение к людям, готовым отдать свою жизнь за идеал — уважение детей того народа, который принес так много жертв в защиту идеалов.

...Весной 1881 года узнали в Минске о еврейских погромах на юге России. Впечатление было потрясающее. Я вспоминаю одну предвечернюю пятничную беседу прихожан в синагоге после погрома в Елизаветграде. И мне приходит на память описание табуна в поле ночью, почуявшего приближение хищника. На смерть перепуганные животные собираются в круг, голова к голове, и брыкают задними ногами. Евреи же, на смерть перепуганные, стояли вокруг амвона, голова к голове, потерянные, мрачные, слушали рассказы о погроме, и, тяжело вздыхая, шептали: пусть Всевышний сжалится над нами!

И вот я вспоминаю другую беседу в пятницу вечером до молитвы в той же молельне, в жаркий летний день. В тот день из уст в уста передавали: погромы продолжаются; новый царь и его главные чиновники оказываются закоренелыми врагами евреев; правительство обвиняет в устройстве погромов социалистов. Но этот обман был ясен всем. Правительственные чиновники и газеты, стоящие близко к правительству, сами ведут погромную агитацию; они кричат, что евреи представляют собою несчастье для России. Правительство желает погромов, оно должно иметь козла отпущения.

Это была последняя пятничная беседа в нашей молельне. Несколькими днями позже в Минске был большой пожар — и наша синагога, как и многие другие, сгорела. Приходилось нередко слышать, что в тех еврейских городах, где не так легко устроить погромы, устраиваются пожары. Большой пожар в Минске несомненно был кем-то устроен.

Зимой 1881—82 года начались для меня, вместо бесед по пятницам, не менее интересные вечерние беседы по субботам в доме моего дяди Менделя. Там собирались наиболее близкие родственники. И снова те же рассказы о преследованиях и погромах, те же мрачные настроения и меткие замечания.

И вот однажды в субботу у дяди я услышал нечто такое, что меня обожгло точно крапивой: те самые социалисты, которые прежде убивали крупных сановников и даже царя, теперь устраивают погромы на юге и убивают там евреев. Рассказал об этом дядя Гершон-Лейб, недавно посетивший Екатеринослав, Ростов и Таганрог. Я не могу вспомнить, какое впечатление это сообщение произвело на всех остальных в доме дяди. Я себе, однако, представляю, что оно должно было показаться нелепым. Все твердо верили, что само правительство играет большую роль в организации погромов. Правда, в официальных сообщениях вина возлагается на социалистов, и Александр III-ий сам заявил еврейской депутации, что «анархисты устраивают погромы». Евреи, однако, видели, что полиция и солдаты являются не перед погромами, и даже не во время, но после погромов. Как же могло случиться, что социалисты, так яростно борющиеся против правительства, могут так позорно помогать правительству? Дядя Гершон-Лейб рассказывал об этом, однако, с уверенностью в правильности своих сообщений. На юге, где произошли наиболее жестокие погромы, ему передавали эти новости еврейские студенты, принадлежавшие прежде к социалистическим кружкам.

Что некоторые русские социалисты тогда высказывали симпатии погромщикам и что еврейские социалисты переживали из-за этого тяжелый душевный кризис — это теперь хорошо известные факты...

...Русское правительство все больше убеждалось в том, что оно должно иметь погромное движение, которое могло бы отвлечь народные массы от революционного движения. В то же самое время в некоторых революционных кругах было распространено мнение, что погромы полезны для революционного движения, что погромщики возьмутся, в конце концов, за помещиков и чиновников. И если б даже этого не произошло, все же, как думала часть социалистов, нельзя из-за евреев отстать от «народа». На эти взгляды влияло отчасти бакунинское бунтарство, положительно относившееся даже к самым диким формам народных движений. Отчасти же это было результатом того взгляда, что все евреи, если они не Поляковы и Бродские, являются во всяком случае непроизводительным элементом, эксплуататорами.

В конце августа 1881 года знаменитый «Исполнительный Комитет» партии «Народная Воля» выпустил позорную погромную прокламацию «К украинскому народу», в которой он призывал народные массы продолжать погромное движение, несколько затихшее к тому времени. В этом Комитете уже отсутствовали бывшие крупные вожди «Народной Воли». Желябов, Перовская, Алекс. Михайлов были повешены. Одной из главных причин морального падения Исполнительного Комитета был его строго централистский характер, который необходимо было сохранить по конспиративным соображениям. Руководителями были только несколько лиц. И когда лучшие из них погибли в борьбе, худшие стали задавать тон. И неудивительно, что Романенко, тот самый член «Исполнительного Комитета», который написал погромную прокламацию, стал впоследствии черносотенцем, что Тихомиров, редактор партийных изданий, сделался монархистом. В «Комитете» также были члены, протестовавшие против этой прокламации, и под их влиянием ее распространение было потом приостановлено.

Как взрослые евреи реагировали на рассказы о погромщиках и социалистах? Я стараюсь вспомнить, но никак не могу. По-видимому, рассказы моего дяди Гершон-Лейба большого впечатления не произвели на слушателей. Вероятно, объяснялось это тем, что к многочисленным испытаниям прибавилось еще новое. Евреи революционному движению не придавали особого значения. Они связывали все свои лучшие надежды с ходатайствами в Петербурге, даже со взятками в министерствах, а не с победой революции в Петербурге и с освобождением, которое могла бы дать эта победа.

А. ВАЛЬТ-ЛЕСИН (1871-1938)

Легко проследить и отметить то огромное влияние, которое русско-еврейская интеллигенция имела на общественную жизнь Америки, в особенности за последние 30 лет.

Началось это, как известно, с 80-х годов. Год за годом все в большем количестве прибывали русско-еврейские иммигранты — интеллигенты и рабочие. Они продолжали приносить свой домашний багаж социалистических и радикальных идей. Несмотря на все препятствия, эти идеи счастливо совпали с процессом американской индустриализации, когда стали бледнеть идеи Американской революции и гражданской войны против рабства.

Эта новая русско-еврейская иммиграция воскресила старые, почти забытые социальные идеи и стала динамической силой в американской жизни. Стоит только вспомнить про целый ряд русско-еврейских общественных деятелей в Америке, про их пламенную социалистическую проповедь, про их идейную тесную связь с американской общественностью, чтобы легко понять их влияние на американскую интеллигенцию, на американское рабочее движение и на его руководителей. Можно с уверенностью сказать, что идейное влияние русско-еврейской эмиграции было одним из главных факторов, которые привели к коренным социальным