Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

выдумки, он не только не прекратил Крушевановской погромной агитации, но поощрял ее, несмотря на то, что евреи доказали всю лживость крушевановских наветов: они установили, что якобы убитые мальчики живы и здоровы и что никто и не думал их трогать. И в деревнях росли возбуждение и ненависть к евреям, разнуздывались дикие страсти, которые и вырвались наружу в первые дни еврейской пасхи.

Поразили весь мир те зверства, которые проявили погромщики во время Кишиневской бойни. Убивали женщин и грудных младенцев, и не довольствовались только убийством, а издевались со сладострастием над убитыми. Вбивали в их глаза гвозди, распарывали у мертвых женщин животы и напихивали туда перья. Волосы становились у нас дыбом, когда нам рассказывали, какие страшные вещи проделывали над несчастными кишиневскими евреями озверевшие погромщики. Эти громилы показали воочию, на какие ужасные преступления способна разъяренная и обезумевшая от крови толпа. Но в Кишиневе в погромные дни происходили еще более страшные вещи, чем зверские убийства, это было поощрительное отношение ко всем зверствам погромщиков со стороны полиции и солдат. Эти охранители порядка всеми способами помогали убийцам и грабителям делать их бесчеловечное дело. Эта помощь полиции шла так далеко, что когда некоторые евреи пробовали защищаться против убийц с оружием в руках, то она их обезоруживала и отдавала несчастных на заклание палачам.

И еще одну страшную подробность Кишиневской бойни следует отметить. Немало русских, якобы культурных людей, разгуливали во время погрома по Кишиневским улицам и спокойно смотрели, как на спектакль, как грабят и убивают евреев. Среди этих зрителей были гимназисты, студенты, чиновники... Некоторые из них даже принимали активное участие в самом погроме, как, например, нотариус Писаржевский... Все это мы узнали от еврейской делегации, прибывшей специально из Кишинева в Петербург, чтобы с нами посоветоваться, как организовать помощь вдовам и сиротам убитых и тысячам разоренных во время погрома евреев.

Три дня бушевали в Кишиневе убийцы и грабители под неусыпной защитой полиции и войсковых частей. Но погром вызвал такое возмущение и такие пламенные протесты за границей, что та же Кишиневская администрация, которая подготовила и организовала страшную бойню, вынуждена была для отвода глаз арестовать несколько десятков хулиганов и воров и начать предварительное следствие о совершенных в погромные дни злодеяниях.

Таким образом, перед нашим «бюро защиты» встал целый ряд важных задач: надо было собирать деньги для несчастных жертв Кишиневской резни; нужно было организовать надлежащим образом защиту еврейских интересов, как на предварительном следствии, так и на предстоявшем погромном процессе; и, наконец, было необходимо вскрыть гнусную работу негодяев, в строгой тайне организовавших Кишиневский погром и сумевших искусно спрятаться за спиной тех темных и невежественных элементов, которые привели в исполнение их злодейский план.

Как только мы узнали, при какой обстановке происходила Кишиневская бойня, для нас стало ясно, что эта дьявольская затея никогда не имела бы места и не длилась бы целых три дня, если б она не была задумана в департаменте полиции и не выполнялась бы по приказу оттуда. Для нас было ясно, что министр внутренних дел знал в первый же день погрома о том, что творилось в Кишиневе, и если бы он послал туда телеграмму, чтобы погром был немедленно прекращен, то резне был бы положен конец в несколько минут — доказательство этому служит тот факт, что как только на третий день погрома такая телеграмма под давлением заграницы была послана бывшим тогда министром внутренних дел Плеве, — погромщики моментально исчезли. Им было приказано кончить дело и они спокойно разошлись, унося с собой безнаказанно награбленное ими у евреев добро.

Но как глубоко мы ни были убеждены в том, что Кишиневская бойня была организована сверху, с ведома, а, может быть, даже по инициативе Плеве, мы могли сорвать маску с этих высокопоставленных убийц и выставить их в надлежащем свете перед всем миром, лишь имея самые неоспоримые улики против них. Поэтому мы решили послать в Кишинев известного адвоката Зарудного с тем, чтобы он произвел специальное расследование обстоятельств, при которых возник и происходил Кишиневский погром, и постарался выяснить, кто именно его подготовил и кто были его тайные зачинщики и руководители.

Наше «бюро защиты» остановило свой выбор на Зарудном, потому что он был самым подходящим человеком для выполнения той миссии, которую мы на него возложили. Сын первого министра юстиции после освобождения крестьян и после проведения великой судебной реформы в 1864 году, он был глубоко предан благородным традициям реформированного русского суда. Его имя импонировало и его коллегам адвокатам, и судьям, и прокурорам, а его талант и исключительная честность внушали к нему глубочайшее уважение и безграничное доверие. Верили, что кому-кому, а Зарудному непременно удастся вывести на свет Божий всю правду. И, действительно, — за какие расследования он ни брался, он им отдавался телом и душою. Для него не существовало препятствий; он не досыпал ночей, преодолевал самые невероятные трудности и в конце концов добивался своего...

И этот на редкость хороший человек и талантливейший адвокат отправился в Кишинев и взялся вскрывать тайные пружины Кишиневской бойни, чтобы обнаружить настоящих виновников ее. Сотни людей были им допрошены в качестве свидетелей, чтобы выяснить, как начался погром, кто принимал в нем наиболее активное участие, как вели себя полиция, войсковые части, жандармы, сам губернатор и его чиновники, когда на улицах Кишинева лилась еврейская кровь и когда банды убийц открыто истязали и грабили беззащитное еврейское население. И, несмотря на то, что местные власти терроризовали евреев и что шайка тайных организаторов погрома пустила в ход все средства, чтобы тормозить работу Зарудного и свести ее на нет, последнему все же удалось восстановить во всем ее страшном виде картину Кишиневской бойни.

Когда жандармы и губернатор со всем его окружением проведали, что Зарудному удалось узнать о целом ряде преступных махинаций в целях устройства погрома, они приняли меры об удалении Зарудного из Кишинева. Им пришел на помощь главный погромщик — департамент полиции, который распорядился о высылке Зарудного из Кишинева в административном порядке «в виду его вредной деятельности». Но было уже поздно. Зарудный успел закончить свое расследование, и материалы, которые ему удалось спасти и которые он нам доставил в Петербург, были убийственным обвинительным актом и против Кишиневской администрации, и против тамошних жандармов, и против самого Плеве.

Зарудный твердо установил, что главным организатором и руководителем Кишиневского погрома был начальник местной «охранки», жандармский офицер, барон Левендаль. Подготовлял он эту резню при содействии двух местных антисемитов, купца, Пронина и нотариуса Писаржевского. Еще за