Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

это право было изменено и обогащено различными постановлениями, изданными соответствующими правителями. Это регулирование включало в себя конкретное налогообложение, о котором мы уже говорили, а также ряд юридических и социальных правил, которые были подробно разъяснены в других исследованиях, которые мы прокомментируем позже.

Эта модель господства была отражена в вышеупомянутом пакте Тудмира, единого андалузского народа и это неоднократно упоминается во всех названных произведениях. Вокруг этого текста сформировались две историографические позиции: первая[842] не сомневается в его подлинности, а вторая[843] содержит больше оговорок, особенно из-за различных копий, дошедших до нас.

Хичкок[844], со своей стороны, считает, что сохранившийся документ, поскольку он не является оригиналом, может представлять модель пакта, применяемого в невоюющих регионах. Также интересно, наряду с сотрудничеством христиан с властями Андалузии, выделить некоторые работы, в которых подчеркивается роль «мосарабской» церкви из-за ее очевидного значения в социальной организации христианских общин. M. Диас[845] говорит, чтобы гарантировать их судебные иски среди христиан, а также их признание андалузским обществом, Церковь разрешила кордовским лидерам избирать епископов, особенно в эпоху Халифата.

Для Асьена Альмансы[846] стратегия завоевателей заключалась в установлении двойственности «амил-епископ» для контроля над территориями городов, один из которых вносил свой вклад в силу принуждения и переписи населения, другой о церковной иерархии и лояльности Кордове. Эта двойная стратегия, утверждает автор, может быть распространена на всю андалузскую территорию и может быть одной из причин постоянного существования епископских кафедр[847].

Это также следует отметить при анализе правового и социального положения христиан в Аль-Андалусе. Есть серия работ, посвященных изучению норм, возникающих, прежде всего, из религиозных сфер, в которых подчеркивается конфигурирование границ, по крайней мере теоретических, между общинами, между мусульманами и дами. Одним из элементов, которые больше всего помогли создать эти умственные ограничения, является концепция чистоты, ттахара, и ритуальной нечистоты, хадатху или шанаба, служащих средством включения и исключения. Христиане, следуя этому рассуждению, считаются надами, то есть способными вызвать нечистоту в контакте с мусульманами.

Как вспоминает Гарсиа Санхуан[848] при анализе юридических работ этого типа, необходимо принимать во внимание серьезную методологическую проблему: проблему создания адекватной контекстуализации для по существу теоретических работ и, следовательно, в значительной степени деконтекстуализированных. Это трактаты, которые обычно выделяются своим строго теоретическим и морализаторским характером, хотя они также имеют определенное практическое измерение, которое приближает нас к контексту, переживаемому автором. В рамках этой группы исследований выделяется глубокий анализ вышеупомянутого «Утбийя», сделанный Фернандесом Феликсом[849].

Из всех масаил[850], представленных в этой юридической работе, только 3 % относятся к немусульманам, что показывает нам, что это была второстепенная проблема в этом виде работы. Интереснее были вопросы, касающиеся самого исламского сообщества. Чаще всего они появляются в Китаб аль-Шихад и Китаб аль-Никах, книге брака.

Мы могли бы разделить эти правовые вопросы, которые служат христианам, на четыре группы: те, которые отражают намерение юристов установить различия между мусульманами и зимми, основанные на практиках и ритуалах, относящихся к ранней стадии ислама; те, которые касаются того, что немусульманин должен сделать для обращения[851], где, очевидно, происходит важное очищение[852]; те, которые касаются отступничества и христиан, оскорбляющих ислам, и, наконец, те, которые имеют дело с регулированием церквей на исламской территории.

Границы, установленные с помощью этого типа юриспруденции, были полезны не только для того, чтобы отличить себя от других религиозных сообществ, но также для разграничения и контроля их собственных членов и предотвращения их перехода в другую религию. Помните, что в Исламе отступничество карается смертью. Другая работа, которая следует этой линии, – вышеупомянутая статья Гарсиа Санхуана[853].

В нем андалузский автор намеревается изучить положение зимми во времена Альморавидов, к чему мы вернемся позже, через анализ трактата Ибн ‘Абдуна, юридического текста хисба, контроля над рынком, конечная цель которого – поддержать добро и осудить зло. Он вставлен в традицию юридических текстов, в которых есть ссылки на евреев и христиан, и направлен на обеспечение соблюдения пакта о защите и попытку ограничить контакты между мусульманами и зимми.

Как говорит автор, он в общей сложности семь раз ссылается на зимми, почти всегда невнятно и на христиан, и на евреев, делая это явно уничижительным тоном. Мы снова видим, как и в «Утбийя», что немусульмане не были приоритетом в этом виде работы. В рамках того же направления исследований Гарсиа Санхуан опубликовал еще одну статью, в которой он изучает правовое регулирование и социальную практику потребления продуктов питания зимми[854].

Используя многочисленные источники, такие как толкование Корана, юридические трактаты и руководства, фатавы и труды хисба, он обращается к вопросу о законности потребления мусульманами пищи от евреев и христиан, в которой необходимо различать, согласно автору, различные аспекты в зависимости от различных обстоятельств, таких как тип рассматриваемой пищи или, если это мясо, способ принесения в жертву животных.

Мы должны также упомянуть в рамках этой историографической группы интересную статью доктора Фиерро[855] о нормах обращения с Кораном. Из-за определенного толкования стихов 56: 77–80[856], некоторые комментаторы считают, что в этом отрывке есть ссылка на письменные копии Корана, а также что выражение «очищенные» имеет юридическое содержание, а именно, что только те, кто находится в состоянии ритуальной чистоты, могут прикасаться к копиям Корана.

Из этого они сделали вывод, что немусульмане не могут соприкоснуться со священной книгой ислама. Мы снова видим, что концепция нечистоты, и взгляд на христиан и евреев как на ее порождающие более чем значительны. Другой спорный вопрос, который вызвал исследования и научные работы, посвященных анализу правовых и социальных норм, касающихся зимми, – это то, как и где христиане могут строить свои церкви.

Моленат недавно опубликовал статью[857], в которой он изучает положение церквей и монастырей в Омейядской Кордове. В ней делается вывод, что храмы будут на окраинах и в горах, а также в пригородах, но ни один из них не будет расположен в Медине. Французский автор объясняет эту ситуацию, изучая юридические источники, особенно фетву начала X века, в которой говорится, что церкви должны быть вне поля зрения мусульман и их храмов.

Таким образом, церкви будут только на периферии Кордовы, и их интеграция будет происходить из-за растущей агломерации и процессов исламизации, таким образом переосмысливается то религиозное смешение, которого мусульманские власти хотели избежать с помощью этого типа предписаний, которые у нас есть. Но, несмотря на все это регулирование, проанализированное в этих работах и направленное на конфигурирование границ между религиозными общинами, мы