Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

даже несмотря на то, что она разделяла это название с Дамиеттой, Ашкелоном, Тиром, Сидоном и другими прибрежными городами, точно так же, как Крит, Кипр, Сицилия и другие острова назывались аль-Хугур аль-Хазария[882].

На Дальнем Западе, вместо этого, как мы видели, ṯar широко использовалось для обозначения областей, близких к царствам на севере Аль-Андалуса и, в более общем плане, приобрело значение «марш». Самая последняя историография считает, что в этом регионе система центров вербовки (ǧund, множественное число aǧnād), которую халифы Омейядов учредили в Сирии, была воссоздана заново, дав имя ṯuūr тем, кто был размещен в приграничных районах. Таким образом, территория Сарагосы и весь северо-восточный регион Aль-Андалуса назывались «верхней границей» (аль-Хахр аль-а’ла) или «отдаленной границей» (альхагр аль-акша), в то время как область вблизи центральной Кордильеры была известна как «средняя граница» (аль-Хахр альавсах) или «ближняя граница» (аль-Хагр аль-адна)[883].

Слово «шагр», таким образом, обычно обозначало область столкновение между христианами и мусульманами: с одной стороны, был дар аль-ислам, частью которого он был; с другой стороны, был дар аль-харб: чтобы принять его во внимание, наблюдатели обязательно должны встать на сторону мусульман. После того, как граница была нарушена, джихад (юридическая война) стал обязанностью мусульманского суверена.

Фактически среди его задач была поддержка религии, поддержание правильного финансового управления и охрана границ[884], а именно Хугур аль-муслимин, который, по крайней мере теоретически, никогда не мог вернуться назад. Однако это не было постоянно расширяющейся границей: например, прямо на Пиренейском полуострове, после битвы при Пуатье (732 г.), перед продолжавшимся продвижением христианского фронта был основан мусульманский, но он имел тенденцию к смене, хотя это было политически, социально и экономически более определенным[885].

Лаймы

С течением времени мусульманская граница на Пиренейском полуострове все больше и больше сужалась. Несмотря на наличие должных различий, аналогичное сокращение произошло и в случае другого государственного образования, расширение которого, почти теоретически, не должно было иметь никаких ограничений: Римская империя, «imperium sine», как пишет Вергилий. Идея лаймов возникла в связи с наступлением римских войск. В целом Лайм считается укрепленной линией, защищающей Империю; oднако на протяжении веков это слово несколько раз изменяло свое значение.

Согласно Бенджамину Исааку, в его эволюции можно выделить три фазы: а) в I веке нашей эры, в момент расширения, это означало военную дорогу, построенную для проникновения на территорию врага; б) с I по III век слово былo принятo для определения приграничного региона Империи без ссылки на военные сооружения; в) с IV века и далее это был приграничный район, носивший скорее административный, чем военный характер, в то время как турры и претендуры, которые его населяли, были, прежде всего, элементом политического контроля над территорией[886].

Паркер, напротив, указывает, что на протяжении второго столетия создавалась «научная граница». Он использует прилагательное «научный», потому что он был либо отмечен рядом фортов, соединенных дорогами, либо состоял из непрерывного барьера, такого как, например, стена Адриана[887].

Поскольку Римская империя простиралась до границ Персии, понятие лаймов принадлежалo не только Европе, но и Ближнему Востоку. Согласно Джорджу Тейту, граница между Византией и Персией на севере Сирии и Месопотамии претерпела радикальные изменения примерно в VII веке: между IV и VII веками она выглядела как линейная серия фортов и укрепленных городов, соединенных дорогами; между VII и XI веками, когда мусульмане стали появляться и становились все более опасными, ситуация изменилась и линия превратилась в область, которая, кроме того, проходила не по оси север-юг, а в направлении восток-юг, западное направление[888].

Munāṣafa

Несмотря на то что оно редко используется, следует учитывать другое слово, когда мы говорим о границах и территориях, разделенных между христианскими и мусульманскими странами: это арабское слово munāṣafa (пятьдесят-пятьдесят, совместное владение). Текст перемирия, достигнутого между мамлюкским султаном Бейбарсом и госпитальерами аль-Маркаба 1-го рамадана 669 / 13 апреля 1271 года, тщательно обсужденный Урбеном Вермеленом[889], подробно объясняет, что означает это слово: а именно: территория, находящаяся под властью совместнoго суверенитетa.

В частности, это соглашение подразумевало, что здания и продукция, возделываемые земли и безлюдные районы, права, пошлины, налоги на прибыль в пригородах аль-Маркаба и соседних районах принадлежали как султану, так и рыцарям, и что обычаи страны не подлежат модификации. Оба государства несли ответственность за безопасность тех, кто переходил с мусульманской территории на христианскую и наоборот, и они оба должны были совместно поставлять людей для сопровождения.

Что касается уголовного права, то мусульман должны были судить в соответствии с шариатом, но доходы от штрафов и пени должны были быть конфискованы и разделены между двумя сторонами. Если товары, подлежащие изъятию, принадлежали мусульманскому купцу или зимми, живущим на землях султана, последний конфисковывал их; если бы они были христианином, пришедшим из христианских областей, то судебное дело рассматривал вы рыцарский орден.

Кроме того, полицейские задачи должны были выполняться совместно, поскольку офицеры мамлюков охраняли мусульман, а госпитальеры пресекали злоупотребления христиан; однако никто не мог быть заключен в тюрьму без согласия обеих сторон, а беглецов – как христиан, так и мусульман – пришлось отправить обратно в места их происхождения; в этом случае даже церкви не могли предоставить право убежища мусульманину, который искал там убежища.

Наконец, жители аль-Маркаба и его пригородов не могли вступать в контакт с жителями близлежащей цитадели аль-Уллайка, а также не могли позволить кому-либо вторгаться на территорию султана со злым умыслом. Дальнейшие статьи касались запрета рыцарям восстанавливать разрушающиеся здания и лощины; пришлось прервать даже некоторые работы, которые уже были выполнены.

Последние два условия касаются мобильности населения и самих рыцарей и восстановления домов и укреплений; они четко представляют отказ христиан от части своего суверенитета в пользу мусульманского суверена: это не было соглашением о равных правах и обязанностях.

Политическая и военная ситуация доказывает это: Le Crac des Chevaliers (iṣn al-Akrād) был захвачен за несколько дней до этого; несколько лет спустя, в 1285 году, аль-Маркаба постигла та же участь. Однако интересно отметить идею мунафа, которая уравнивала христиан и мусульман, живущих на одной территории, с точки зрения безопасности и сосуществования, в то время как доходы распределялись между двумя государствами. Таким образом, даже на очень короткий период два древних врага создали государство, в котором христиане и мусульмане жили вместе, каждый из них соблюдал свой закон, а полиция и конвоирование выполнялиcь совместно.

Соглашение, достигнутое Бейбарсом и госпитальерами аль-Маркаба, было не единственным, которое предполагало своего рода совместное владение между франками и мусульманами, хотя оно, вероятно, является наиболее известным. Изучая документы историков, мы обнаруживаем,