Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

10 ноября 1982 года в 8 часов 30 минут утра (мне в этот день исполнилось 46 лет) скоропостижно скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев. В стране был объявлен четырехдневный траур. В день похорон Брежнева страна приникла к телевизорам. Затаив дыхание, мы наблюдали за процедурой похорон государственного деятеля, стоявшего во главе могущественной партии ровно 18 лет. Все знали, что Брежнев никогда не выдавал себя за реформатора, не обнаруживалось в нем и революционных качеств. Скорее всего, как точно выразился бывший канцлер ФРГ Вилли Брандт, это был «консервативно настроенный управляющий огромной державы».

Я смотрел тогда на процедуру похорон и думал: «Более четырех пятых своей жизни я прожил при ВКП(б) — КПСС и ее вождях. Каждый из них провозглашал какие-то программы, призывал население поднатужиться, чтобы приблизить их выполнение. Коммунизм, обещанный советскому народу еще Хрущевым, как раз и должен был быть построен к 1982 году, ровно к дате смерти Брежнева. Но щедрые обещания благ народам, как подтверждает история, еще никогда и никем не выполнялись». Мечта о светлом будущем всего человечества развеялась так же бесследно, так растаял над Красной площадью дым оружейного салюта, прогремевшего в честь «верного ленинца», ушедшего в иной в мир. Потом серыми тенями вслед за ним ушли калифы на час — Андропов и Черненко…

Этот период в политической истории нашего Отечества получил название «застоя», или, если использовать иностранное слово, «стагнации». В советском обществе созревало осознание объективной необходимости осуществления решительных шагов в сторону изменения сложившегося положения дел. Для дальнейшего движения к социализму требовалось разгрести накопившиеся завалы, слово привести в соответствие с делом. Чтобы быстрее и увереннее идти дальше, требовалось, наконец, ответить на вопрос: «Где мы находимся?»

Само слово «перестройка» появилось намного позже. Но впервые о ней было упомянуто в докладе Юрия Владимировича Андропова на ноябрьском (1982 года) Пленуме ЦК КПСС. Новоиспеченный Генеральный секретарь ЦК партии говорил о необходимости ускорения работы по совершенствованию всей сферы руководства экономикой, управления и планирования хозяйственного механизма, предоставления большей самостоятельности предприятиям, колхозам и совхозам, ведения решительной борьбы с повальным нарушением дисциплины.

Правда, наметившиеся тогда первые ростки перестройки были мягко и спокойно забыты сразу же после смерти Ю. В. Андропова. С приходом на пост Генерального секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко вновь был возрожден брежневский стиль восхваления партийного вождя. Нам, энергетикам, пришлось искать уже давно не существовавшую деревню, перенесенную в другое место при затоплении водохранилища Красно-ярской ГЭС, в которой якобы родился Генеральный секретарь. Указом Президиума Верховного Совета СССР центр Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса, построенный нами, энергетиками, на месте старинной деревни Шарыпово, был переименован в город Черненко. Краевое партийное руководство Красноярского края развернуло активнейшую работу по созданию в городе Красноярске мемориального комплекса, в центре которого возвышался бюст К. У. Черненко. От всего этого несло архаикой и нафталином. Но еще более тяжелое и неприятное состояние пришлось испытать мне в 90-х годах, при очередном посещении Красноярского края, когда этот мемориал был разрушен, бюст К. У. Черненко «передан» в музей, а городу энергетиков было возвращено его прежнее название — Шарыпово. В эти годы энергетики понимали необходимость перестроечных процессов, но без ломки и разрушения созданного, при сохранении и наращивании энергетического потенциала страны.

Генсеки приходили и уходили, а энергетическая отрасль страны оставалась, требуя повседневной заботы и решения выдвигаемых жизнью проблем. Одной из них была проблема создания экологически чистой тепловой электростанции на угле. Для этого велись поиски и предпринимались определенные шаги по внедрению новых методов сжигания угля и новой техники, что давалось нам не очень просто. В частности, много сил и энергии было отдано созданию и освоению энерготехнологической установки ЭТХ–175 на Красноярской ТЭЦ–2, предназначенной для переработки угля в объеме 1 млн. 300 тыс. тонн в год методом высокотемпературного пиролиза. Этот метод позволял получить для электростанции газ, а для промышленности — жидкие фракции типа бензина, а также тяжелые и легкие смолы.

В основу конструкции установки было заложено оборудование, прошедшее длительные испытания на малой ОПУ, созданной на ТЭЦ–2 Тверьэнерго, производительностью 3,5 тонны в час по подмосковному бурому углю. Установка в Твери безотказно проработала более десяти лет и полностью подтвердила результаты исследований, проведенных в Государственном научно-исследовательском энергетическом институте им. Г. М. Кржижановского (ЭНИН).

Некоторая задержка с вводом в эксплуатацию и освоением ЭТХ–175 в эксплуатацию вызвала то ли интерес, то ли раздражение инспекторов КПК, опять возжелавших всыпать мне по первое число. Но в связи с тем, что она строилась не по постановлению ЦК КПСС, а по решению Совета Министров СССР, то вопрос переадресовали в Комитет народного контроля СССР. Был строго наказан главный инженер Главвостокэнерго Герман Федорович Кохомский: он получил выговор и был оштрафован в размере трех месячных окладов.

Прошел 1983 год. Вдруг обнаружилось, что по вине проектировщиков и строителей неустойчиво и с большими выбросами золы начали работать первые блоки Экибастузской ГЭС, современной станции, работавшей на твердом, довольно высокозольном, каменном угле. Ее первый энергоблок мощностью 500 МВт был пущен в эксплуатацию в 1980 году. Станцию курировал заместитель министра по эксплуатации Минэнерго СССР Юрий Кузьмич Семенов. В ЦК партии и Совмине СССР требовали освободить Семенова от должности. Особенно старался заместитель Председателя Совета Министров СССР Вениамин Эммануилович Дымшиц. Однако вскоре на пенсию был отправлен сам Дымшиц. На его место был назначен Борис Евдокимович Щербина. Когда при Совете Министров СССР было создано Управление топлива и энергетики, Щербина на должность начальника этого управления назначил Семенова.

К самому памятному личному событию тех лет я отношу защиту кандидатской диссертации по теме «Системный подход к предотвращению гололедных аварий в энергосистемах». Она состоялась в Новочеркасском политехническом институте (НПИ). Моим научным руководителем был Александр Сергеевич Засыпкин, с которым мы работаем сейчас вместе в научных советах МЭИ по защите докторских диссертаций. Доктор технических наук, профессор Засыпкин заведовал кафедрой «Автоматизированные электроэнергетические системы» Южно-Российского государственного технического университета.

На моей защите Александр Сергеевич сказал:

— Анатолий Федорович представил интересную, многогранную, имеющую практическое значение диссертацию. Хотя я официально и числюсь его руководителем, но кто из нас и кем руководил — это еще вопрос спорный!

Для участия в защите я с разрешения министра взял недолгий отпуск — якобы по семейным обстоятельствам. Надо же было вдруг случиться, что в это время я понадобился Непорожнему. Он позвонил мне домой, а Тамара ответила:

— Вы же подписали ему отпуск!

— Да я помню! А где он?

— А вы