Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

бывший султан Мустафа II, — к удивлению всей Турции, не привыкшей к такому долголетию свергнутых султанов. Но одна мысль о тайном удушении вызывала у Ахмета гримасу отвращения. Ведь жизнь так прекрасна! Аллах свидетель, он не желает зла никому.

И в самом деле, султан знал толк в жизни, точнее, в той тонкой восточной неге, превращающей действительность в радужный дымчатый сон. Ахмет любил женщин и поэзию, с удовольствием выводил кистью на шелке и бумаге пышные гирлянды цветов, отдавая предпочтение тюльпанам, строил красивые мечети и разбивал прекрасные сады. Берега Золотого Рога он украсил ожерельем роскошных павильонов в китайском и французском стиле и для отдохновения от государственных дел беспечно посиживал в них, окруженный любимыми наложницами, слушая сладкогласных поэтов и набивая пастилой и халвой рот наиболее отличившемуся. Зимой султан развлекался замысловатыми спектаклями китайского театра теней, после которых гостям раздавали драгоценные камни, сладости и почетные халаты; летом смотрел потешные морские бои и фейерверки; а весенними вечерами, в сопровождении придворных и музыкантов, Ахмет прогуливался по увешанному фонариками дворцовому саду, осторожно ступая среди сотен черепах, ползавших в тюльпанах с зажженными свечками на панцирях.

Царствуя в благоуханной атмосфере «ляле деври»[47], Ахмет и не думал о воинских подвигах. Неожиданное появление в его владениях шведского короля наполнило мирный султанский дворец звоном шпор и бряцанием оружия.

Ахмет приказал бендерскому сераскиру[48] Юсуф-паше принять Карла со всеми почестями. Скоро оголодавшие шведы вволю объедались пряной бараниной, медовыми дынями и опивались обжигающим губы дымящимся черным кофе. Карл был спокоен и весел; единственной его заботой были деньги. Сначала выручила смерть Мазепы (Петр предлагал обменять изменника на Пипера, но король не предал своего горе-союзника; 22 сентября 1709 года Карл прохромал на костылях за гробом Мазепы до места его погребения под Бендерами). После старика осталось 80 000 дукатов, которые его племянник Войнаровский одолжил королю. Потом 100 000 талеров пришло из Голштинии, 200 000 талеров дали братья Кук из Левантской английской торговой компании, а султан объявил, что Высокая Порта берет на себя содержание, гостей. Однако денег все не хватало, ибо Карл привык раздавать золото горстями. Немало перепадало от него и бендерским янычарам, которые боготворили храброго и щедрого повелителя северных гяуров.

В декабре король оправился от раны и возобновил прежний образ жизни — полдня проводил в седле, а другие полдня утомлял солдат смотрами и маневрами. Вечерами иногда садился за шахматную доску, однако постоянно проигрывал, поскольку и здесь, как в настоящем сражении, стремился атаковать в основном королем. В Стокгольм он отправил безмятежное письмо: «Потеря очень велика, но неприятелю не удастся тем не менее одержать верх или извлечь какие-либо выгоды; необходимо лишь не падать духом и не выпускать дела из рук».

Стокгольмский сенат звал короля поскорее вернуться в Швецию, чтобы спасти то, что еще поддавалось спасению. Людовик XIV предлагал Карлу свой средиземноморский флот, чтобы доставить его во Францию и переправить на родину: король-солнце, потерпевший одновременно с Карлом сокрушительное поражение от войск герцога Мальборо и принца Евгения Савойского, ждал не дождался, когда шведский «гром небесный» снова обрушится на Восточную Европу и отвлечет на себя силы Австрии. Но Карл предпочитал оставаться в Турции, в надежде скоро повести турецкие войска на Москву.

Склонить султана к войне с царем было непросто, прежде всего потому, что Ахмет смотрел на все глазами своего селяхдара[49] Али-паши, державшего в своих руках управление империей. Али-паша вовсе не горел желанием начать войну с Россией, показавшей свою силу под Азовом и утвердившей военное могущество под Полтавой и Переволочной. Честолюбивые замыслы селяхдара были связаны со Средиземноморьем — он хотел вернуть Турции захваченные Венецией острова архипелага. Но дело Карла не было безнадежным. Селяхдаром был недоволен великий визирь Чорлула. Крымский хан Девлет-Гирей бесился оттого, что по русско-турецкому договору 1700 года он потерял право на русскую дань. Кроме того, Ахмет находился под сильным влиянием своей матери, султанши Валидэ, которая была очарована подвигами шведского героя и уговаривала сына «помочь льву сожрать царя».

Вначале переговоры с Портой вел Нейгебауэр — тот самый бывший воспитатель царевича Алексея, из мести царю поступивший на службу к Карлу. Он проделал с королем весь путь от Альтранштадта до Бендер и теперь сидел в Стамбуле, добиваясь аудиенции у султана. Ему противостоял русский посланник в Стамбуле Петр Андреевич Толстой. Этот пожилой боярин в седом — по европейской моде — парике, с умными голубыми глазами на исполненном достоинства лице, высоким лбом и кустистыми черными бровями был не новичок в восточной дипломатии. Именно он во время русского похода Карла удержал Турцию от каких-либо враждебных действий по отношению к России. Петр ценил одаренного дипломата, несмотря на то что Толстой в 1689 году до конца поддерживал Софью и Голицына. Порой, обняв его, царь приговаривал: «Эх, голова, голова, не сидеть бы тебе на плечах, не будь ты так умна!»

Вскоре на помощь Нейгебауэру прибыл генерал Станислав Понятовский. Вместе они начали борьбу с Толстым. Поначалу осилил Толстой: Нейгебауэр и Понятовский давали великому визирю пустые обещания, а Толстой — деньги Карла, захваченные под Полтавой и Переволочной. В январе 1710 года султан подтвердил условия договора между Россией и Турцией 1700 года. Относительно Карла было постановлено, что он выедет в Швецию через Польшу со своими людьми и под турецким конвоем.

Но Карл вовсе не собирался уезжать из Турции. По его указанию Нейгебауэр и Понятовский должны были открыть султану глаза на то, что Чорлула подкуплен Толстым, а царь только того и ждет, чтобы захватить Карла в Польше. Дело было непростое. Действовать через самого великого визиря послы Карла не могли, а получить аудиенцию у султана в обход Чорлулы было невозможно. Тогда они решили воспользоваться старинным турецким обычаем подачи прошений султану. Во время еженедельного хождения султана в мечеть толпы людей осаждали его экипаж, окруженный стеной телохранителей: у тех просителей, которым удавалось просунуть руку с бумагой к султанским носилкам, Ахмет брал прошение лично. Понятовский и Нейгебауэр за большие деньги уговорили одного грека попытаться передать в руки султану королевское письмо с обличениями великого визиря. Грек так шумел и напирал, что Ахмет взял у него бумагу. Чорлула был смещен; великим визирем стал Кёпрюлю Нуман-паша.

Новый визирь прислал Карлу 800 кошельков (400 000 талеров), но не войско. Более того, он указал королю другой, более безопасный маршрут в Швецию — через австрийские владения. Этого было достаточно, чтобы Карл начал подкоп и под Кёпрюлю. Через два месяца султан рассорился с визирем и сослал