Социальное евангелие в России. Православное пастырское движение в условиях голода, войны и революции - Дэниел Скарборо

все инвестиции, вложенные в землю, когда клирик уходил на покой или переводился на другой приход[138]. В 1823 году Синод обратился к императору Александру I с просьбой разрешить, в свете растущего числа вдов и сирот в духовном сословии, создание организаций взаимопомощи для решения этой проблемы[139]. Согласие императора положило начало росту сети организаций духовенства в епархиях. Создание полуофициальных ассоциаций для помощи бедным в своем сословии помогло приходскому духовенству развить навыки коллективных социальных действий.

12 августа 1823 года император санкционировал учреждение епархиальных попечительств о бедных духовного звания. Им был предоставлен полуавтономный статус в епархиальном управлении, «отдельно от духовных консисторий». Но они также должны были действовать «под непосредственным ведомством местного Архиерея»[140]. Центральный комитет должен был состоять из шести членов, избранных епископом из числа епархиального духовенства, один из которых должен был быть также и членом консистории. Половина комитета должна была состоять из постоянных жителей епархиального города, чтобы попечительство могло собираться ежемесячно, тогда как другая половина могла приезжать из других мест епархии, чтобы «заниматься исполнением его поручений на своих местах»[141]. Местные комитеты должны были выполнять работу по сбору и распределению средств по всей епархии. Центральный комитет должен был сотрудничать с тремя представителями приходского духовенства в каждом уезде епархии[142]. Эти местные комитеты были обязаны представлять ежегодные отчеты благочинному, в юрисдикции которого они находились, с подробным описанием всех расходов. Отчеты затем направлялись в центральный комитет[143]. Несмотря на подчинение попечительства епископу и надзор со стороны назначенных им лиц, оно не имело принудительной власти над приходским духовенством, полностью полагаясь на его добровольное и неформальное сотрудничество вне иерархической цепочки приказаний.

Тексты предложений Синода и других правоустанавливающих документов свидетельствуют о том, что попечительства строились на уже существовавшей культуре взаимопомощи среди приходского духовенства. Чтобы сохранить ресурсы попечительства, претендентам на помощь было предложено, когда это возможно, полагаться на сети родства: «Если случится, что вспоможения будут просить имеющие при местах детей или ближних достаточных родственников, то Попечительство, вместо назначения пособия, употребляет средства к убеждению детей и ближних родственников, по Апостолу: свой дом благочестиво устроити и взаим воздаяти родителям»[144]. Попечительства полагались на сети родства для получения информации с целью тщательного изучения запросов на помощь и обеспечения надлежащего и эффективного ее предоставления: «Дабы пособия раздавать с истинною потребностию, для сего требуется, чтобы ищущий пособия, если он не довольно известен, в прошении к Епархиальному Архиерею изложил: 1) чей он сын; 2) сколько ему лет от рождения; 3) где и сколько времени находился в службе; 4) имеет ли семейство и кого именно в семействе»[145]. Убедившись в том, что члены этих родственных сетей не отказались от своих обязанностей, как было указано выше, попечительство ставило своей целью соединить их усилия и расширить их совокупное влияние на всю епархию: «Точное сведение местных обстоятельств и благодетельная попечительность без сомнения откроют сии источники, ежели не во всех, то по крайней мере в некоторых Епархиях»[146]. Таким образом, в стремлении справиться с растущим числом обедневших и обездоленных представителей духовного сословия режим позволил расширить сети социальной поддержки духовенства до масштабов епархии, границы которой совпадали с границами губернии.

Свобода приходского духовенства объединяться и сотрудничать не была формально далее расширена, пока в России не наступила эпоха социальных преобразований, известная как Великие реформы. Этот период начался с того, что в 1861 году в церквах и частных имениях по всей империи был прочитан Манифест об отмене крепостного права, составленный митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым). Последующие реформы были вызваны сочетанием их необходимости и сдвигом в идеологии монархии в пользу более широкого участия общества. Дарование личной свободы более чем 23 миллионам крестьян породило острую нужду в местном самоуправлении по всей сельской России. За земской реформой 1864 года, учредившей демократически избранные органы местного самоуправления, последовало введение суда присяжных, расширение свободы печати и создание органов городского управления[147]. Нельзя сказать, что духовное сословие выиграло от этих реформ. Приходские священнослужители не были включены в судебную реформу и оставались под юрисдикцией духовной консистории, а не присяжных из числа их коллег[148]. Священнослужители также были лишены права голосовать и баллотироваться на выборах в местные органы власти до 1905 года[149]. Несмотря на очевидную неопределенность относительно их участия в общественной жизни, пастыри все же воспользовались некоторыми уступками в эпоху реформ, чтобы усилить свою корпоративную автономию и увеличить масштабы свободных ассоциаций в рамках духовного сословия.

Ослабление цензуры печати в начале 1860‑х годов привело к первоначальному потоку критики синодальной системы и монашеской иерархии, подобной скандальной диатрибе Беллюстина[150]. Хотя в следующем десятилетии церковная цензура была снова ужесточена, все же следствием свободы прессы для духовенства стало значительное развитие и расширение церковной печати. В 1863 году митрополит Филарет инициировал создание в Москве Общества любителей духовного просвещения, занимавшегося улучшением религиозного образования и проповеди. Члены Общества, в основном московские священнослужители, собрали епархиальную библиотеку, читали публичные лекции и запустили епархиальное издание «Московские церковные ведомости»[151]. Подобные епархиальные периодические издания появлялись по всей империи и были адресованы в первую очередь духовенству. Епархиальные ведомости обычно включали «официальный отдел» для объявлений консистории и Синода, а также информацию о церковных инициативах по всей епархии. Этот ресурс значительно увеличил возможности приходского духовенства для широкомасштабного сотрудничества через объявление благотворительных кампаний, восхваление благотворителей и публикацию финансовой статистики. В ведомостях также был «неофициальный отдел», содержащий статьи, проповеди, некрологи, отчеты о приходской жизни и другие сочинения священнослужителей и светской интеллигенции. Несмотря на то что эти издания в различной степени подвергались цензуре, они представляли собой общественный форум для дискуссий и споров по вопросам пастырской работы. По мере того как пастырская активность обретала формы в конце XIX века, епархиальные публикации придавали ей интеллектуальное содержание.

Важнейший институт добровольного объединения приходское духовенство обрело практически случайно. В 1864 году семинарским уставом было закреплено право приходского духовенства избирать представителя в состав педагогического совета духовной школы, которая будет воспитывать их сыновей. Эти выборы должны были проходить на епархиальном съезде – собрании выборных представителей духовенства, иереев или протоиереев, от каждого благочиния. Никакая другая функция в тексте устава не упоминалась. Однако в течение следующего десятилетия права и обязанности этих органов постепенно, часто неофициально, расширялись и включали сбор средств для церковных школ и семинарий, а также организацию взаимопомощи и благотворительности. В 1867 году устав был пересмотрен и разрешил организовывать также местные съезды, которые