Ребята, нас обманули! (Жизнь в рассказах) - Светлана Юрьевна Бойм

и первой игрушкой. Мы не мечтали стать врачами или юристами, мы хотели быть космонавтами (или на худой конец геологами). Мы стремились ввысь, а не на Запад. Разумеется, полет на Луну казался более вероятным, чем поездка в Америку. «Хочешь миллион?» – спрашивал солист. «Нет», – отвечал хор советских детей. «Хочешь на Луну?» – «Да!»

Путешествие в космос должно было стать радостной эмиграцией ввысь. Сейчас это может стоить миллион (долларов), а тогда это было бесплатно. Каждая сказка, которую нам читали в раннем детстве, рассказывала о далеком путешествии в Неизвестную страну или в космос. Когда герой русской сказки Иван-дурак оказывался на распутье и ему велели: «пойди туда, не знаю куда», «найди то, не знаю что», мы подозревали, что он отправился в космос, как Гагарин.

Для американцев «открытый космос» значит что-то близкое к Земле, новый фронтир[4], не то чтобы Дикий Запад, но дикое небо. Советское представление о космосе происходит от греческого слова, означающего «ордер», «орнамент», «гармонию», и подразумевает гармонизированный хаос, где торжествует человеческое или божественное начало. Слово «космос» связывает советские космические технологии с мистическими теориями конца XIX века, с русским космизмом, который был частью как истории технологий, так и магических практик, основанных одновременно на харизме и расчетах, на премодернистском мифе и современной науке. В освоении космоса наука шла рука об руку с научной фантастикой, а идеология сливалась с поэзией.

В 1950–1960-е годы советские достижения в исследовании космоса напрямую связывались с наступлением коммунизма: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», – провозглашала новая программа Коммунистической партии, принятая 30 октября 1961 года. Всего за три месяца до этого, 12 апреля, первый человек полетел в космос. Юрий Гагарин (1934–1968), образцовый советский человек будущего, стал известен во всем мире благодаря своей широкой улыбке, светящейся в ореоле космического шлема.

Когда Гагарин совершил свой полет, Советский Союз был готов объявить себя победителем в холодной войне. Его триумф в космосе обещал победу над пространством и временем, гарантировал светлое будущее и преодоление всех земных трудностей.

В мире нашего детства не было понятия смерти. Герои войны совершали подвиги, но это было нечто другое. Я помню, как я спрашивала, что случилось с первым животным, отправленным в космос, – собакой с простым именем Лайка. Нам никогда не говорили, что Лайка не вернулась, более того, не должна была вернуться. Тяжело писать об этом, но Лайка погибла. Космонавт Юрий Гагарин тоже оказался смертным. В 1968 году он трагически погиб во время обычного тренировочного полета, не связанного с его успешным космическим путешествием.

За выдающимся космическим достижением последовала обычная земная халатность. Позднее в честь полета Гагарина была написана песня:

Опустела без тебя Земля.

Как мне несколько часов прожить?

‹…›

Только пусто на Земле одной

Без тебя, а ты,

Ты летишь, и тебе

Дарят звезды

Свою нежность.

Между тем эта космическая романтика не пережила наших юношеских лет. Она начала умирать еще в конце 1960-х, но в 1970-е мы уже стали предпочитать желтую подводную лодку из известного альбома T e Beatles другой ракете, которая, казалось, летает только на первой полосе газеты «Правда». Как и сам космонавт, мечта о космосе оказалась смертной.

К тому времени, как мы стали подростками, многочисленные слухи о человеческих жертвах и гибели животных в ходе советских космических исследовательских программ были покрыты завесой тайны. Как будто исследование черных дыр во Вселенной было направлено на то, чтобы скрыть черные пятна советской истории.

С некоторым трепетом я осознаю́, что мы были поколением, которое должно было жить в эпоху коммунизма и путешествовать на Луну. Мы не выполнили своей миссии. Вместо этого мы были обречены столкнуться лицом к лицу с руинами утопии. В итоге мы открыли для себя, что жизнь конечна, и двинулись на Запад, а не ввысь.

Мой папа стал коммунистом как раз после полета Гагарина в космос. По его собственному признанию, решение вступить в партию было единственным способом сохранить для меня место в заводском детском саду; в противном случае я была бы предоставлена сама себе или заботам приходящих нянь.

В отсутствие религиозных праздников наш год ритмически вращался вокруг праздников революционных, которые тоже были сезонными и слегка подмигивали своим религиозным предшественникам. Главным из них был светский Новый год (1 января, всесоюзный праздник); неудивительно, что сейчас это трехнедельные каникулы, которые вклю чают католическое и православное Рождество, а также Новый год по старому и новому календарю. Те же, кто отмечает Хануку и Крейзи Кветца, теперь помалкивают и празднуют то, что приходится на соответствующие даты. Затем были два коротких праздника, зимний и весенний: День Советской армии 23 Февраля, Международный женский день 8 Марта. Затем – День советской космонавтики 12 апреля. Главные революционные праздники, 1 Мая и 7 Ноября, отмечались народными демонстрациями и военным парадом. Детьми нас тащили на демонстрации с обещанием веселья и большого количества добровольно-принудительных ритуалов. Однажды мой папа вызвался носить огромный транспарант с раннего утра до позднего вечера. За эту службу партии он мог взять отгул; кроме того, ему разрешили стоять на огромной самодвижущейся платформе, везущей героические декорации.

Есть такая цветная фотография, где я стою рядом с частично освещенной космической картой. На мне шапка из искусственного меха, которая выглядит как шлем космонавта, мне около 10 лет. Я выгляжу очень серьезной, как всегда, с густыми, как у Брежнева, бровями, тогда еще не выщипанными. В руках у меня цветные, совсем не космические шарики, и я выгляжу так, как будто мечтаю быть унесенной с этой демонстрации как можно скорее, но все-таки не раньше, чем мы все вместе споем легко запоминающуюся (известную) песню. Должно быть, «Марш авиаторов»:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца – пламенный мотор.

Странный пламенный мотор в первом куплете ставил под угрозу полет советского Икара. Дети, не пытайтесь воспроизводить это в домашних условиях. Ничего не поджигайте. А если уж подожгли, не пытайтесь вылетать наружу, хотя бы фигурально. Помните, что лучшие летательные аппараты были только мечтой.

Итак, что мы должны были производить с безграничной энергией космической мечты, направленной в неправильное русло? Что стало с космическим драйвом в стране «научного атеизма», где начисто отсутствовало религиозное образование?

Разочарованные в идеологии, которая поглотила все, даже застенчивую улыбку Гагарина, мы искали окольные пути к Абсолюту. Мои подпольные поиски контактов с