Заветная тайна Крота Фердинанда - Микаэль Брюн-Арно

ему вторую фотографию, ту, на которой они вместе с Мирой сидели в этом же зале тридцать лет назад. Он молился, чтобы впечатление от фотографии оказалось сильнее болезни Забвения и её козней. Увы, крот, безразличный к его усилиям, продолжал складывать, раскладывать и снова складывать свой пакетик в надежде отыскать в нём несколько крупинок сахара от каштанов. Ах, если бы только Арчибальду удалось привлечь его внимание!

— На сочинение этой песни меня вдохновила, я бы даже сказал, подарила её мне одна моя подруга. Удивительная барышня-крот буквально изменила всю мою жизнь, — признался Филин Гедеон Дубравный. — Надеюсь, она сейчас где-то здесь и слушает нас. Господа…

Фердинанд сидел с полусонным видом, но как только раздались первые звуки, выронил пакетик из-под каштанов и уставился на сцену. Гедеон то быстро, то изысканно медленно взмахивал своей палочкой. Вдохновенная, почти детская мелодия вначале прозвучала на рояле, как будто капельки дождя застучали по глади озера, потом её подхватили струнные и маленький робкий барабан, который скорее отбивал ритм, чем стремился быть услышанным. Когда Фердинанд стал тихонько подпевать мелодии, лис не поверил своим ушам. Сначала слова путались, потом в них появился какой-то смысл, и, наконец, они сложились в стихи, посвящённые лесу и любви. Прижав к груди лапки, Фердинанд пел тоненьким дрожащим голоском:

Если хочешь, усни, пусть тебе снятся сны,

Но прошу, не взрослей слишком быстро, родная.

Мы в секретном лесу средь волшебной страны

Будем прятаться вместе, моя дорогая.

Если хочешь, усни, хочешь — пой мне так сладко,

Я запомню навек, как теплы твои лапки.

На заре я уйду, поспешу за тобой,

В лес секретный, заветный, густой.

— Ах, Фердинанд, — прошептал лис, тронутый этой нежной детской песенкой.

Казалось, что каждое слово, каждая нота приближала крота к прекрасному прошлому; может быть, забвение и затмевало его память, но его маленькие когтистые лапки ещё хранили тепло лапок своей возлюбленной.

Можно было подумать, что Мира находится здесь… А может быть, она и в самом деле была где-то рядом? Потому что произошло кое-что ещё более удивительное, чем пение Фердинанда: во втором ряду мелодию тоже подхватил чей-то тонкий голосок. Со спины нельзя было разглядеть, кто именно напевал нежную мелодию «Письма к Мире», но песня явно доставляла радость загадочному исполнителю.

Мелодия уже заканчивалась. И, когда отзвучали последние ноты, потрясённый зал сотрясли восторженные аплодисменты — восторгу не было конца.

— Я бесконечно признателен! — воскликнул Филин Гедеон Дубравный. — Спасибо, что превратили открытие тридцатого сезона в поистине волшебное событие — хотя надо признать, что и я сам тут сыграл кое-какую роль! До новых встреч, друзья Дуба! До новых встреч!

— Фердинанд, я думаю, ваша Мира здесь, поторопитесь! — вскричал Арчибальд.

— Мира? — сказал крот с надеждой в голосе. — Мира здесь?

— Пойдёмте, пойдёмте скорее! Вот там, видите, в широком пальто!

Не тратя времени на то, чтобы собрать вещи, лис потащил друга к концу их ряда. На верхушке большого дуба слушатели ещё аплодировали под впечатлением от пережитого особенного момента, о котором будут вспоминать ещё много лет спустя. На сцене музыканты поздравляли друг друга. Арчибальд осматривался по сторонам, вглядывался в темноту, стараясь увидеть слушателя, который, как он надеялся, мог оказаться Мирой, но в зале было столько публики! Некоторые звери уже начали спускаться к реке, чтобы поскорее добраться домой. Хозяин книжного магазина, волоча за собой крота, словно мешок с продуктами, расталкивал слушателей и рассыпался в извинениях.

— Смотрите, Фердинанд, вон там, возле киоска с пончиками! Идите за мной!

— Какая прекрасная луна… — бормотал крот, не замечая, что шнурки на его ботинках совсем развязались.

— Да смотрите же, Фердинанд, возле пончиков! Думаю, это она!

Загадочный зверёк, зажав в лапке маленький бумажный пакетик, уже протягивал орешки любезному продавцу, а тот с улыбкой желал покупателю приятного аппетита.

И вот, когда до разгадки оставалось буквально несколько шагов и лис уже готовился праздновать победу, крот наступил на развязавшийся шнурок и, увлекая за собой лиса, кубарем покатился под лапы какому-то зверю, которому вовсе не понравилось, что его потревожили таким образом. Два приятеля, путаясь в собственных лапах, подняли головы и увидели перед собой величественного филина, окружённого другими ликующими зверями.

— Что за безобразие, кто смеет тревожить легендарного Филина Гедеона Дубравного во время раздачи автографов? — воскликнул возмущённый артист. — Но, но, но… Фердинанд?!

И филин стиснул крота в объятиях с такой силой, что у того очки упали с носа.

Самый первый концерт

— Не хотите ли чашечку чая? — спросила Чайка Мария-Камелия, улыбаясь гостям Гедеона.

Уютно устроившись на диване, покрытом ажурными салфеточками, лис и крот следили, как Мария-Камелия снимает фарфоровые чашечки с подноса и расставляет их на низком лакированном деревянном столике. Каждый вежливо поблагодарил домоправительницу, которая наполнила чашки до самых краёв. Мария-Камелия уже много лет вела хозяйство семьи Филинов Дубравных в их резиденции на дереве; в свободное время она читала романы, в которых прекрасные героини находили в себе смелость признаться в чувствах филинам своей мечты. Но она — и чашки тому свидетели