Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

доверием советского вождя управленец высшего звена из числа гражданских, получил маршальские погоны не за военные заслуги, а лишь благодаря доброй воле Сталина, поставившего его выше «маршалов победы» в целях дисциплинирования последних. Булганину в этот ответственный момент Сталин поручил наблюдение за военно-промышленным комплексом, который должен был обеспечить текущие и перспективные нужды военного ведомства. С другой стороны, резко изменившаяся обстановка требовала поставить во главе вооруженных сил профессионального военного, имевшего опыт стратегического планирования и практического управления войсками на случай эскалации напряженности и развертывания вооруженного конфликта с Западом. Этим военным стал маршал Василевский, который пользовался безусловным доверием Сталина. Он, как мы помним, на посту начальника Генштаба, представителя Ставки ВГК, главнокомандующего Вооруженными силами на Дальнем Востоке проявил себя в качестве выдающегося военного стратега и командира.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О наблюдении за работой Министерства Вооруженных сил и Министерства финансов СССР»

25 мая 1949

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1524. Л. 70]

В разгар этих приготовлений в Москву приехала, как рассказывалось выше, представительная делегация компартии Китая, которая к тому времени уже практически обеспечила себе победу в противостоянии с Гоминьданом. Победу китайских коммунистов Сталин вполне мог считать и своей личной победой, в которую он многое вложил, с какой стороны ни посмотри. Все это, однако, не стало для него поводом для эйфории, от чего он постарается предостеречь и «китайских товарищей». Становиться инициатором новой глобальной войны Сталин не намеревался. Во время приема китайской делегации 28 июня 1949 г. он скажет Лю Шаоци: «Если мы, руководители, пойдем на это [развязывание новой мировой войны. — А. С.] — русский народ нас не поймет. Более того, он может прогнать нас прочь. За недооценку его военных и послевоенных бед и усилий. За легкомыслие»[966]. В декабре 1949 г. в беседе с Мао Цзэдуном Сталин не раз повторит: «…не надо самим создавать конфликт с англичанами и американцами», «главное — не торопиться и избегать конфликтов» и т. п.[967] Конечно, вряд ли следует преувеличивать значение подобных деклараций, пусть и сказанных в узком кругу и не предназначенных для публикации, но и сбрасывать их со счетов тоже не стоит.

В преддверии глобального вооруженного конфликта, планируемого, как считают некоторые историки и в еще большей степени ангажированные общественные деятели, Сталиным, стоило бы ожидать от него максимального мобилизующего воздействия на важнейшего потенциального союзника. Вместо этого Сталин вменяет к исполнению прямо противоположную установку. Мы, к сожалению, не располагаем планами применения Вооруженных сил СССР за этот период и не имеем по этой причине возможности сделать однозначное суждение на этот счет. Должно быть ясно, однако, что арсенал средств и методов ведения вооруженной борьбы, которым оперировало советское политико-военное руководство в своих проектировках, был самым широким. Но на данном этапе Сталин избегал лобового столкновения с Западом, предпочитая, судя по всему, решения, в основу которых была положена тактика выжидания и постепенного расшатывания устоев мировой капиталистической системы. Это, кстати, прямо признается в работах, авторы которых склонны возлагать ответственность за развязывание холодной войны на Советский Союз и персонально на советского вождя[968]. Весной 1949 г. в шифротелеграмме, адресованной главному советнику при ЦК КПК И. В. Ковалеву, Сталин так оценит перспективы военного столкновения с миром капитала: «Война не выгодна империалистам. Кризис у них начался, они воевать не готовы. Атомной бомбой пугают. Мы ее не боимся. Материальных условий для нападения, для развязывания войны нет. Сейчас дело обстоит так, что Америка меньше готова для нападения, чем СССР для отпора». Не пройдет Сталин мимо нашумевшего скандала, связанного с гибелью министра обороны США Джеймса Форрестола: «Так обстоит дело, если анализировать с точки зрения нормальных людей — объективных. Но в истории есть ненормальные люди. Военный министр США Форрестол[969] страдал галлюцинациями». И повторит: «Мы готовы к отпору» [970].

Встреча правительственной китайской делегации во главе с Мао Цзэдуном в Москве

16 декабря 1949

[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1623. Л. 34]

Н. А. Булганин, В. М. Молотов и Мао Цзэдун на Ярославском вокзале

16 декабря 1949

[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1623. Л. 38]

Разрешение Берлинского кризиса не станет для Сталина достаточным основанием для пересмотра принятых ранее решений. Наоборот, совершившийся в ходе его развертывания раскол мира на противостоящие лагери мог только способствовать нарастанию военных тревог советского вождя. Курс на наращивание численности вооруженных сил и средств вооруженной борьбы (вкупе с их модернизацией, разумеется) продолжится. В августе 1949 г. Совмин своим распоряжением обяжет Госплан, министерства Вооруженных сил и Военно-морского флота подготовить предложения о поставках вооружения и боевой техники на 1951–1955 гг., «необходимых для отмобилизации войск и пополнения запасов на первый период войны». После сокращения представленных ведомствами заявок выпуск военной продукции в 1955 г. по сравнению с 1950-м планировалось увеличить в 2,5 раза[971].

В сентябре 1949 г. был увеличен до трех лет срок действительной службы для рядового состава сухопутных и внутренних войск «в связи с внедрением в Вооруженные силы сложной техники», сокращалась продолжительность отсрочки от призыва учащихся школ ФЗО и ремесленных училищ с четырех до двух лет, прекращался призыв (мобилизация) в школы ФЗО молодежи призывных возрастов[972]. В ноябре 1950 г. постановлением Совмина Военно-морскому министерству было разрешено увеличить численность военно-морских сил на 69 тыс. человек[973]. В декабре того же года Сталин по записке Василевского и Штеменко решит преобразовать в 1951 г. отдельные стрелковые бригады в стрелковые дивизии сокращенного состава, в связи с чем было согласовано и увеличение численности личного состава Советской армии на 51 000 человек[974]. В октябре 1951 г. Сталин завизирует очередное постановление Совмина об увеличении численности Советской армии на 59 490 человек[975]. Решения об увеличении численности личного состава Вооруженных сил не были безоглядными. Так, в начале марта 1952 г. Василевский и Штеменко направят в Бюро Совмина СССР письмо по организационным мероприятиям, связанным с перевооружением, и расчет потребности в людях и автотранспорте. В соответствии с этим расчетом военные запрашивали увеличение численности на 58 376 человек. Подготовленный проект постановления Сталин не подписал. В октябре того же года Василевский и новый начальник Генштаба Соколовский напомнят Булганину о своем мартовском обращении.

К Министерству Вооруженных сил решат «пристроиться» в кильватер «смежники». В июле Булганину направит аналогичный запрос на увеличение штатной численности на 18 262 человека военнослужащих и на 1079 вольнонаемных Военно-морской министр Н. Г. Кузнецов[976].