Долгие Дороги - Дэн Марко

Некоторое время, оба просто созерцали тихо бушующий океан.

– И всё же, Ребис, – привлёк их внимание вновь бельгиец. – что всё-таки произошло тогда, в той пещере? Я сам мало что понял, не говоря уже о том, чтобы видеть.

Взгляд высокой фигуры поник пуще прежнего.

– У нас было… подобие цели, отличное от того, что было приказано нам и Даниэлю в РИСИ. Своя цель. Изначальная. Она расходилась с планами других живых душ, стремящихся к Точке, посему довольно логично, что вся эта ситуация вытекла в очередной конфликт.

– И что это была за цель? Стоящая того? – со скепсисом спросил он.

– Война. – слово было сказано чётко, с тоской и после этого последовало кратковременное молчание. – Мы хотели оставить войну. Не одну, а как данность, как губительный порок всей человеческой расы. Сделать так, чтобы никто больше не смог поднять оружие друг на друга… Это довольно абсурдно и слишком нивно, мы знаем… – Они говорили это гордо. – Но данная мысль, она не оставляла в покое всех нас. Всегда…

– Так вот, к чему были слова, прозвище «солдат». Значит, это была правда. Так вы действительно тоже были там. В Сьерра-Леоне.

– Да, мы отдали там свою жизнь так же, как и отдали её в других уголках планеты… Жизнь… Смерть… За различные цели, благородные или нет… Нет… Они когда-то были, а теперь забыты, или неизвестны ныне никому… Нам…Какие-то знаменательны, но от того не более осмыслены. А какие-то даже не происходили в одних версиях Земли, или даже потом произойдут в других. В любом случае, от всех них теперь осталась одна только пыль, да вечное напоминание этих бесконечных множеств в нашей душе.

– Вы были везде? В прошлом, настоящем и будущем?

– Везде и нигде одновременно. Да… Нет…

– Это значит… Именно поэтому вы – «вы»?

– Мы – есть души одного человека, и одновременно многих, забытого, более не существующего, разбросанные по всем возможным и невозможным вариантам мироздания… Разбитые… Собранные… Это наша природа. Смесь рукотворного и естественного… Живого… Мёртвого…

– И всё получилось? Что-то изменилось? Вам удалось осуществить задуманное? Потому что мы прямо сейчас, ну, в поле.

Их речь была медленна, размерена, отрешена; каждая фраза в конце расплывалась, словно отзываясь длительным меланхоличным эхом.

– Мы желали слиться с частью этого мира… С Точкой… Слияние через хиральность… В самой ноосфере… Мы бы растворились и вошли в контакт с людьми… Со всеми людьми… Со всеми их мыслями и чувствами… Мы бы смогли найти этот изъян, опухоль гнева… И удалили его из памяти всей человеческой расы… На целую вечность вперёд…

Ребис осмотрелись вокруг, как бы подтверждая свою неудачу.

– Но ошибка… Ошибка в наших расчётах. – растягивая предложения добавили они. – Главная препятствие для осуществления задуманного – наше сомнение.

– Сомнение в чём? – неуверенно спросил он, подсознательно ощущая, что этот разговор находится на краю между полным забвением… и жизнью.

– Человеческий фактор. Разность мнений и сознаний. Следствий и обстоятельств. Мы столкнулись с иными восприятиями, после нашей первой попытки осуществления на этой земле. Иными чувствами и мыслями на этой дороге… В том числе, твоими.

– Моими? – удивился Этингер. – У меня ведь не было планов на Точку. А отчаянное стремление после – лишь следствие. Да и то, уже считай достигнутое.

– Они не связаны с Точкой. Это слова, сказанные тобою нам. Ты вселил в нас память о человеческих чувствах, которые мы позабыли, оставили в песках нашего многогранного сознания. Хотя, не только ты… – Они замолчали на мгновение. – Эти мысли. Лишние мысли. Поколебали нашу слепую уверенность в собственной правоте. А недавние события окончательно показали ошибочность принадлежащих нам убеждений… Мы лицезрели ещё один конфликт, созданный на этот раз, по нашей вине с самого начала. Мы создали то, с чем боролись и из-за чего спорили так долго – войну.

– Конфликты неизбежны, Ребис. – устало заявил мужчина. – Поверь мне, я видел. Да и думаю ты то же… И я пережил ровно то, о чём вы сейчас говорите. Мне приходилось мириться с осознанием этого, но не из столько моего положения, сколь из-за того, кем я на самом деле являюсь… – он притих, когда понял, что собирается сказать только сейчас. – человеком.

Они продолжили, практически не обращая внимания на него.

– И нет избавления после всех тех страданий. Нет спасения от порочной природы. А любые старания, смертные или нет, оказались лишь сном, пустой тратой всех… жертв, что принесли мы…Это обречённость… Человечества… Ошибка… – Их голос звучал слабо, даже сквозь без эмоциональные манеры речи и тона. В первые, со времён их непродолжительного знакомства, Йоахим Этингер чувствовал, как напрягается их голос. И что важнее – усиливался дующий с моря ветер.

– Их будет столько же, сколько причин, идей, нужд и желаний, это правда. Это горькая правда, которую не каждый сможет в полной мере прочувствовать, или хотя бы испытать. Это данность жизни, нашей природой, наша ошибка. – нашёл силы ответить бельгиец.

– И что останется?.. Смириться?.. Принять?.. Забыть?.. – в их тоне было сомнение, странное висящее в воздухе, и в какой-то мере, пугающее своей мрачностью.

Йоахим запнулся, ему стало некомфортно, но не столько из-за страха вопроса, или сложности поднятой внезапно темы, а от воспоминаний прошлого. Он вновь вернулся туда, где был. Тогда же, когда холодными ночами, он вглядывался в пустоту, лишённый сна, комфорта или обычного покоя. И это пугало его. Заставляло хотеть свернуться, забиться в угол, закрыть голову и уйти в самый отдалённый угол, но уже не комнаты, а своего измученного сознания. И там встретить свой конец.

Он не заметил, что блеклые глаза Ребис вдруг начали светиться ярким солнечным светом, сопровождаемый гулом ветра, медленно превращающегося в настоящий шторм. Небо чернело под напором грозовых туч. Вдалеке, за водной гладью, гремел гром и сверкали молнии без дождя.

– Тогда, мы не видим другого выхода, кроме… Принять решение… Закончить… Оборвать… Изменить, испарив… Всё и всех… – Их голос теперь, не смотря на отсутствие эмоций, звучал мёртво и угрожающе. Приближалось что-то ужасное, что-то катастрофическое, сопрягающее саму грань мироздания. Ужасные трещины, ощущались на ткани пространства, невидимые, но от того не меняя гнетущие. Что-то должно было произойти. И от этого не будет спасения, или пути назад. С минуты на минуту, громадная тишина должна заполонить своим аморфным телом всё.

И только в этот момент, когда до ушей Йоахима дошёл очередной отдалённый раскат, он очнулся.

– Что? Нет, нет! Ребис, постой!

Но свет становился ярче, а воздух