Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

Взяв сангину, художник чуть исправляет рисунок внизу справа. И волосы тотчас же вскипают волнами бурного моря, обретая жизнь и движение.

Вот и в этой главе, где, казалось, все уже должно бы закончиться, ничего не заканчивается – напротив, начинается снова. Леонардо слышит зов – и не может усидеть на месте: в нем горит неутолимое желание открывать новые миры, принимать новые вызовы. Старый мир меняется. Ураган мчится уже не только над Миланом, но и над всем политическим ландшафтом Италии.

Во Флоренции капитулирует Республика. 1 сентября 1512 года в город возвращаются Медичи, а 9 марта 1513 года кардинала Джованни Медичи, сына Лоренцо Великолепного, при поддержке кардинала Луиджи Арагонского избирают папой: он всходит на престол под именем Льва X. Le temps revient, как сказал однажды Лоренцо. Гуманисты и интеллектуалы приветствуют новый понтификат как Золотой век, который принесет христианству мир после мрачного периода войны и упадка. Флоренция празднует, а в первых рядах спонсоров и финансистов нового папы обнаруживается и единокровный брат Леонардо, нотариус сер Джулиано да Винчи, по такому поводу заказывающий парадные одеяния.

Занимает место на новом политическом Олимпе и другой сын Лоренцо, Джулиано Медичи, также известный как Великолепный. После избрания брата папой он утверждается капитан-генералом Флоренции, хотя на самом деле городом управляет его племянник, Лоренцо ди Пьеро де Медичи, прозванный Лоренцино, чтобы отличаться от прославленного великолепного деда.

Франческо Веттори, проницательный флорентийский посланник и друг Макиавелли, считает Джулиано человеком «скорее придворным, нежели военным». Любитель искусства и поэт, тот предпочитает политике диспуты в широком кругу писателей и художников. Пьетро Бембо, в начале века встречавшийся с ним в Венеции, в «Рассуждениях в прозе о народном языке» представляет Джулиано своим собеседником, то же делает и Бальдассаре Кастильоне в «Придворном», действие которого происходит при изысканном урбинском дворе. Веронский архитектор фра Джокондо посвящает ему комментарии к запискам Гая Юлия Цезаря, изданные в 1513 году Альдом Мануцием; к поклонникам молодого правителя причисляет себя и Лудовико Ариосто.

Однако Джулиано необходим величайший художник, сочетающий в себе, по его мнению, совершенство искусства и знаний. И вот в середине 1513 года из Флоренции или Рима в Милан направляется гонец: Леонардо да Винчи, в прошлом «paintre et ingenieur ordinaire du Roy»[920], а ныне безработный, приглашается послужить великолепному Джулиано.

Мысль о возвращении в Рим вдохновляет старика, придает ему юношеский задор. Для художника эпохи Возрождения Рим – вершина, мечта. Многие годы спустя философ Джулио Камилло Дельминио станет утверждать, что, впервые приехав туда, Леонардо воскликнул: «Именно таким он мне и снился». А скульптор Гульельмо делла Порта припомнит еще одну фразу Леонардо: «Рим – вот истинный мастер, искусство, что так и просится на лист».

К тому же рядом Медичи, сыновья Лоренцо, давние покровители. Джулиано, еще совсем юный, встречался с художником в годы своей ссылки: в 1496 году в Милане и в 1502 году – в Имоле, у Валентино. И потом, в Риме много старых друзей: Браманте – архитектор новой базилики Сан-Пьетро, рядом с ним фра Джокондо и Джулиано да Сангалло; Аталанте Мильоротти, былой спутник по путешествию 1482 года из Флоренции в Милан, вообще стал управляющим Фабрики Сан-Пьетро, за что и получил от Леонардо набросок трактата о пропорциях колонн в античной архитектуре[921]; в университете преподает фра Лука Пачоли; по-прежнему работает и ювелир Карадоссо. В Риме обретается и самый экстравагантный из его помощников – Томмазо по прозвищу Зороастро: он еще успеет послужить Джованни ди Бернардо Ручеллаи и епископу Визеу Мигелу да Силва, другу Бальдассара Кастильоне, который посвятит ему «Придворного». Впрочем, отыскать удастся не всех. Есть и те, кто трагически погиб: Антонио ди Нери ди Сенья, торговец на службе кардинала Содерини, тот самый, для кого Леонардо рисовал Нептуна, в 1512 году был замучен и убит Медичи.

Путешествие тщательно организовано. Накануне отъезда подсчитаны последние расходы: 63 лиры и 18 сольди на фураж, подковы, упряжь, седла, лошадь и Лоренцо – не считая обычного реестра приходов и расходов, который ведет Салаи[922]. Далее – расчет стоимости самой поездки: целых 13 дукатов, учитывая вес багажа (500 фунтов, примерно 380 килограммов) и дальность поездки (в общей сложности 300 миль): «13 дукатов за 500 фунтов, отсюда до Рима: 120 миль от Флоренции до Рима, 180 миль отсюда до Флоренции»[923]. Можно только представить себе невероятную ценность этого груза: последние незаконченные картины, манускрипты и фолианты из библиотеки, инструменты и материалы из кабинета и мастерской, а также роскошные одежды и драгоценности, подаренные художнику правителями, которым он служил.

К большим переменам мастер готовится не один: всего десять дней назад, 14 сентября, предвидя долгое отсутствие, Салаи, словно собственное имущество, сдает в аренду некоему Антонио Меде дом с садом и виноградником Сан-Витторе («sedimine uno cum zardino et vinea una»[924]) на три года за 100 лир в год, оставив, правда, пару комнат в пользование матери («pro uxu matris dicti locatoris»[925]), то есть вдове Катерине Скотти[926].

Наступает день отъезда, торжественно занесенный на первую страницу новой записной книжки: «Уехал я из Милана в Рим в день 24 сентября 1513 года с Джован Франчиеско де Мельси, Салаи, Лоренцо и Фанфойей»[927], – то есть в сопровождении последних учеников, Мельци и Салаи, подручного Лоренцо и слуги.

Небольшой караван спускается по виа Эмилия, Леонардо отмечает города на пути до Болоньи: «Фирецола Борго-а-Сан-Донино Парма Реджо Модана Болония»[928]. Маршрут протяженностью 120 миль, разделенный на семнадцать почтовых перегонов, можно преодолеть примерно за четыре дня. Еще не менее двух-трех дней уйдет на последние шестьдесят миль через апеннинские перевалы и долину Муджелло.

И вот, наконец, Флоренция. Нам ничего не известно об этой короткой, чуть больше месяца, остановке в октябре-ноябре: где живет Леонардо, чем занимается, с кем встречается, есть ли у него возможность навестить свое поместье под Фьезоле или съездить в Винчи, чтобы обменяться любезностями с арендаторами земель, оставленных ему дядей Франческо.

Сохранился единственный документ. 10 октября Леонардо приходит в банк при больнице Санта-Мария-Нуова, чтобы внести на счет остатки полученного еще в Милане королевского жалованья, 300 экю: «Лионардо ди сер Пьеро д’Антонио да Винчи, живописец, имеющий на день 10 октября триста экю, принес указанные деньги, дабы [впоследствии] лично получить их обратно»[929]. Художник не знает, что это последний банковский вклад в его жизни. К деньгам, внесенным на счет, он уже никогда не притронется.

Одно можно сказать с уверенностью: по сравнению с 1508 годом Флоренция снова преобразилась, причем полностью. Не сидит в Палаццо делла Синьория докучливый гонфалоньер, исходивший ядом всякий раз, когда художник просил заплатить авансом, но так и не завершал работу; нет постыдных записей о былых долгах. Нет и Макиавелли: перенеся следствие, тюремное заключение и даже пытки, он уединился на своей вилле и с головой ушел в писательство. Его