История войны 1814 года во Франции - Модест Иванович Богданович

на Одере и Эльбе в продолжение двух недель; прочие же все крепости и форты по возможности в кратчайший срок, не превышающий двух недель. Все укрепленные пункты будут сданы в том самом состоянии, в котором они находятся ныне, со всей артиллерией, боевыми и съестными запасами, архивами и проч. Французские гарнизоны выйдут с оружием, обозом и частным имуществом.

Император французов также прикажет сдать союзным войскам в продолжение четырех дней крепости Безансон, Бельфор и Гюнинген, которые останутся в залоге до ратификации окончательного трактата и будут возвращены в том самом состоянии, в коем находились при уступке, по мере очищения союзниками французских владений.

7) Главнокомандующие немедленно назначат комиссаров для определения демаркационной линии между армиями обеих сторон.

8) Немедленно по подписании и ратификации предварительного трактата военные действия прекратятся на суше и на море.

9) За настоящим предварительным трактатом последует, в кратчайшем по возможности времени, подписание окончательного мирного трактата.

10) Ратификации предварительного трактата будут разменены в продолжение четырех дней или прежде, если это окажется возможным.

По прочтении проекта предварительного договора французский уполномоченный сделал замечание, что в сем проекте титул короля италийского поставлен наряду с титулами посредника и покровителя, существенно от него различными, потому что первый выражает обладание государством, независимым от Франции, и что император французов может отказаться от итальянской короны не как император, а лишь в качестве короля.

Уполномоченные союзных дворов отвечали, что, конечно, союзные державы имели в виду, чтобы император Наполеон отказался от обладания Итальянским королевством, и что если в проекте есть какое-либо сомнение по этому предмету, то следует обозначить определительно помянутую уступку.

Затем представитель Франции изъявил желание знать:

Будет ли король саксонский восстановлен в полном обладании своим королевством?

Получит ли обратно свои владения либо за них вознаграждение король вестфальский, признанный всеми континентальными державами?

Наконец, будут ли признаны права вице-короля как наследника королевства Италии в таком случае, когда король италийский откажется от короны сего государства?

Уполномоченные союзных дворов объявили, что они на сей раз ограничиваются изложением своего проекта.

Французский министр окончил совещание, сказав, что, по важности сообщенного ему документа, не имея возможности дать на него немедленный ответ, он предоставляет себе предложить союзным уполномоченным собраться впоследствии, когда он будет в состоянии приступить к обсуждению предметов, сообщенных в нынешнее заседание39.

По всей вероятности, Коленкур в это время готов был подписать предложенные ему условия, и если бы он еще несколько дней не имел приказаний от Наполеона либо получил из армии неблагоприятные сведения, то мир был бы заключен, несмотря на противодействие тому императора Александра. Остается сомнение только в том, согласился ли бы Наполеон ратифицировать такой мир. Если он твердо решился заключить его, не иначе как сохранив так называемые естественные границы Франции, то к чему было давать Коленкуру полномочие и писать ему, чтобы он во что бы то ни стало спас столицу и сохранил армию – последнюю надежду страны? Но положение Наполеона, не смотря на победы его над войсками Блюхера и на маловажные успехи, им одержанные над передовыми корпусами Главной армии, было так опасно, что он, по всей вероятности, утвердил бы Шатильонский трактат, сложив в глазах нации всю вину в заключении его на Коленкура. Само собой разумеется, что такой мир продолжался бы, только пока Наполеон получил бы возможность снова нарушить его.

К счастью Европы и всего человечества, он сам сделался орудием своего падения. 5 (17) февраля, в тот самый день, когда возобновились совещания в Шатильоне, Наполеон, после победы, одержанной им над небольшим авангардом Палена при Мормане, писал Коленкуру, что он взял от 30 до 40 тысяч пленных, 200 орудий, большое количество генералов и уничтожил несколько армий почти без потери. «Вообще, – писал он, – я желаю мира прочного и честного, и не иначе как на условиях, предложенных во Франкфурте… Мое положение в настоящую минуту выгоднее, нежели тогда, когда союзники находились во Франкфурте. Не подписывайте ничего без моего приказания, потому что никто кроме самого меня не может знать моего положения»40. Таким образом он, преувеличивая свыше всякой меры свои успехи, вводил в заблуждение Коленкура и лишал его возможности вести переговоры сообразно с обстоятельствами и ходом войны. Получив 7 (19) февраля, на другой день после победы при Монтеро, от Коленкура проект союзников, при письме, в коем французский министр умолял его разрешить хотя некоторые из требуемых уступок, Наполеон в присутствии многих генералов гневно сказал: «Слишком много требуют! Союзники забыли, что я ближе к Мюнхену, нежели они к Парижу»41.

В тот же день Наполеон послал Коленкуру следующий ответ:

«По моему мнению, вас как будто бы засадили в тюрьму, где вы ничего не знаете обо мне и где вас проводят на каждом шагу. Как только буду в Труа, пришлю вам проект ответа на предложения союзников. Благодарю Бога за то, что в моих руках их нота. Нет ни одного француза, который, прочтя ее, не вышел бы из себя, и вот почему я хочу составить сам мой ultimatum. Вам следовало сообщить в ноте, что Франция для сохранения своего могущества в таком виде, в каком оно было до 1792 года, должна удержать за собой свои естественные границы, в вознаграждение за раздел Польши, разрушение венецианской республики, отнятие владений у германского духовенства и огромные приобретения англичан в Азии.

Я так взволнован гнусным проектом, вами присланным, что считаю себя уже обесчещенным, дав повод к такому предложению» и проч.42

Вслед за тем предложение союзников заключить перемирие усилило самонадеянность Наполеона. Как для него перемирие было необходимее, нежели для его неприятелей, то он согласился открыть переговоры с целью прекращения на время военных действий. 12 (24) февраля съехались в селение Люзиньи, близ Вандевра, комиссары союзных держав: русский, генерал граф Шувалов; австрийский, фельдмаршал-лейтенант Дука; прусский, генерал Раух; и французский, адъютант Наполеона генерал граф Флаго (Flahaut). На следующий день, 13-го (25-го), начались совещания комиссии.

Наполеон хотел, чтобы при заключении перемирия союзники определительно обещали отдать ему Бельгию. Когда же со стороны союзных держав было отказано в том и предложено вести переговоры о перемирии отдельно от мира, Наполеон согласился на то в надежде неотлагательного прекращения военных действий. Но император Александр, разгадав его намерение, назначил такую демаркационную линию, уступив которую неприятель был бы совершенно отрезан от своих крепостей, лежащих на Мозеле и Маасе[84]. Переговоры в Люзиньи, как и должно было ожидать, не имели успеха.

13 (25) февраля, одновременно с открытием совещаний в Люзиньи, был созван в Бар-сюр-Об, у короля прусского,