Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

против. Стараясь оправдать свой выпад государственными интересами, он сказал, что предложения Кагановича государство не выдержит. Его гнев еще больше усилился, когда я ему возразил: «Государство — это не ты. У Государства найдутся резервы для пенсионеров. Можно, например, сократить раздутые штаты и другие непроизводительные расходы». Президиум создал Комиссию во главе с Председателем Совета Министров Булганиным, которая приняла проект с некоторыми поправками. По этому проекту Булганин выступал с докладом на сессии Верховного Совета. Здесь Хрущев опять вступил в противоречие с самим собой.

Каганович Л. М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М., 2003. С. 381.

Нобелевский лауреат, писательница Светлана Алексиевич, бабушки и дедушки которой жили в деревнях Белоруссии и Западной Украины, со слезами на глазах рассказывала мне, как в 1958 году обе ее бабушки, получив первую пенсию — десять рублей, червонец, — плакали, потому что наконец почувствовали, что их труд чего-то стоит. Это были копейки, даже совсем минимальная зарплата тогда была 300–400 рублей. И все же одна бабушка, украинская «западенка» из Ивано-Франковска, хранила эту розово-голубую купюру — «хрущевку», как она ее называла, — до самой смерти. Некоторые вспоминают, что реформу также недолго называли «булганинской»; Булганин как предсовмина доложил ее проект 11 июля 1956 года на Верховном Совете.

Вообще, пенсионная реформа была самой противоречивой. Во время премьер-министерства Маленкова в 1954 году Президиум несколько месяцев обсуждал ее план, но к согласию не пришел. В 1955-м попытались опять, но безрезультатно, так как Маленков предлагал финансировать пенсию за счет взносов в страховой фонд. Теперь правительство предложило проект, по которому вместо уравнительной пенсии ее размер соотносился с размером заработка. Одобренная Верховным Советом реформа вступила в силу 1 октября. Мужчины уходили на заслуженный отдых в 60 лет, а женщины — в 55; работающие в экстремальных условиях могли уйти раньше[584]. К 1957 году пенсии более чем вдвое превысили уровень 1955 года, немало повлияв на повышение уровня жизни. К слову, эта система, как многие начинания той поры, сохранялась до недавнего времени, до реформы 2018-го, тоже вызвавшей много споров.

Плакат «Мы спокойны за свой завтрашний день!»

Конец 1950-х

[Из открытых источников]

Во второй половине 1950-х военный социализм Сталина, при котором потребление рассматривалось как неизбежное зло — плата за «топливо» для мировой революции, окончательно сменился социализмом Хрущева, где материальное благополучие масс уже считалось обязательной целью.

Частью этой цели была и реформа образования, оформленная в постановлении Совета министров СССР от 6 июня 1956 года: «В целях создания наиболее благоприятных условий для осуществления в стране всеобщего среднего образования и получения молодежью высшего образования отменить с 1 сентября 1956 г. плату за обучение в старших классах средних школ, средних специальных и высших учебных заведениях»[585].

Те, кто рос после оттепели, даже не знали, что до Хрущева за школу надо было платить. Осенью 1940 года Молотов подписал документ Совета народных комиссаров другого рода — «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР», «учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся»[586]. Видимо, идея благосостояния основывалась на утверждении товарища Сталина 1935 года: «Жить стало лучше, жить стало веселее».

Освободив людей от оплаты образования, Хрущев посчитал, что средние школы должны работать на более широкий круг учащихся, а не только на тех, кто готовится в вузы. Выступая на XIII съезде комсомола в апреле 1958-го, он отметил, что многие дети не идут учиться дальше, поэтому школы должны стать ступенькой в мир труда[587]. Среднее образование теперь заканчивалось через восемь, а не семь лет. Потом юноши и девушки поступали на рабочие предприятия и завершали обучение вечером в школах рабочей молодежи. По первоначальному плану даже с полным 11-летним образованием ученики могли подавать документы в институт только после двух лет работы на производстве.

Президиум и народ два года обсуждали реформу. В результате ее окончательные тезисы были сформулированы в пользу вузов[588]. После консультаций с образовательными организациями, включая Академию наук, законопроект потерял свой антиэлитарный настрой. На решение не откладывать высшее образование повлиял и академик Михаил Лаврентьев, которого Хрущев очень ценил. В 1957 году первый секретарь поддержал инициативу Лаврентьева и других ученых по созданию в Новосибирске филиала Академии наук СССР. Академики обещали прорывы в исследованиях и изобретениях, и любитель прорывов Никита Сергеевич с энтузиазмом помог создать условия, в которых появились и развивались альтернативные официальным московским научные направления в физике, математике, биологии и других науках.

Роль в смягчении образовательной программы сыграла и Рада, которая уже тогда совмещала науку с журналистикой, работала в журнале «Наука и жизнь». Тетя Рада рассказывала, как, приезжая на дачу в выходные, она настаивала, что стремление к высшему знанию — это не элитарность, а доказательство заботы государства о достижении высшего потенциала. Она и Сергей ратовали за продвижение кибернетики — сначала «буржуазной лженауки», а потом надежды на рывок СССР в вычислительной технике. Кстати, тот же академик Лаврентьев был ее горячим сторонником. Дома до хрипа спорили и о генетике, над которой все еще довлел Лысенко. Может быть, самые жаркие дебаты велись за обеденным столом в доме Хрущевых. Аджубей считал, что именно из-за них общий запрет на генетику был снят и Московскому университету даже удалось издать учебник по этой дисциплине.

Впрочем, отвечая рабочим наклонностям первого секретаря, приверженность к укреплению связей между образованием и трудом сохранилась. Один-два дня в неделю школы отправляли учеников на производственную практику на близлежащие предприятия[589].

Моя мама Юля чуть не стала одним из «подопытных кроликов» из-за страсти ее деда-отца совмещать книжные знания и физический труд. Она заканчивала школу в 1956 году, когда началось обсуждение реформы. Прадедушка попытался отправить ее учиться на швею-мотористку, если она потом собирается поступать в институт. Выбор профессии швеи был прост. Нина Петровна, хозяйка на все руки, научила девочек шить и вязать. Мама вязание освоила плохо, но швейной машинки не боялась, а штопать вообще умела мастерски. В детстве, если на протертую в носке пятку нитки ложились неровно, прабабушка просто брала ножницы и вырезала заштопанное. Дырка становилась большая и круглая, и надо было все начинать сначала. Несмотря на желание видеть Юлю способной и профессиональной швеей, Нина Петровна от швейного техникума ее отбила, чтобы не терять два года. «Если бы она после восьмого класса пошла в техникум, было бы другое дело», — настояла прабабушка.

Договорились все же, что для