Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

«Я хочу, чтобы благовоспитанность, светскость, внешность ученика совершенствовались вместе с его душою. Ведь воспитывают не одну душу и не одно тело, но всего человека: нельзя расчленять его надвое. И, как говорит Платон, нельзя воспитывать то и другое порознь; напротив, нужно управлять ими, не делая между ними различия, так, как если бы это была пара впряженных в одно дышло коней. И, слушая Платона, не кажется ли нам, что он уделяет и больше времени и больше старания телесным упражнениям, считая, что душа упражняется вместе с телом, а не наоборот?» (Кн. 1, 154–155).

Идея гармонии души и тела была одной из основных во все периоды педагогической деятельности Льва Толстого. Он так же, как и Платон с Монтенем, понимал, что «тело — храм души», что она первична и именно нравственная сторона ее жизни (здоровый дух) определяет здоровье тела.

Толстому крайне важной показалась и другая педагогическая установка Монтеня: духовное знание, основанное на разуме, первично по отношению к другим предметам обучения. Оно предопределяет направленность их содержания и последовательность изучаемых предметов.

Строки, отчеркнутые Толстым:

«После того как юноше разъяснят, что же собственно ему нужно, чтобы сделаться лучше и разумнее, следует ознакомить его с основами логики, физики, геометрии и риторики; и какую бы из этих наук он ни выбрал, — раз его ум к этому времени будет уже развит, — он быстро достигнет в ней успехов» (1802, 1, 174 / Кн. 1, 149).

Монтень с грустью писал о низком уровне духовного образования. Причину он видел в отсутствии культуры философского мышления. Подобной точки зрения придерживался и Толстой. Оба философа верили, что приобщение детей к философии жизни несравненно положительно сказалось бы на общем развитии ученика и на его культуре миропонимания и мироотношения.

Толстой отчеркнул на полях великую мысль Монтеня, о том, что и дети способны воспринимать философию жизни. (Выше речь шла о различных аспектах этого понимания.):

«Странное дело, но в наш век философия, даже для людей мыслящих, всего лишь пустое слово, которое, в сущности, ничего не означает; она (философия. — В.Р.) не находит себе применения и не имеет никакой ценности ни в чьих-либо глазах, ни на деле. Полагаю, что причина этого — бесконечные словопрения, в которых она погрязла. Глубоко ошибаются те, кто изображает ее недоступною для детей, с нахмуренным челом, с большими косматыми бровями, внушающими страх. Кто напялил на нее эту обманчивую маску, такую тусклую и отвратительную? На деле же не сыскать ничего другого столь милого, бодрого, радостного, чуть было не сказал — шаловливого. Философия призывает только к праздности (думается, здесь речь идет не только о некоторой свободе от чего-то обязательного, но и о праздничном настрое. — В.Р.) и веселью (многие из ученых полагали, что наука должна веселить, радовать. — В.Р.). Если перед вами нечто печальное и унылое — значит философии тут нет и в помине» (1802, 1, 175 / Кн. 1, 150).

Говорят, дети — маленькие философы. В справедливости этих слов мне пришлось убедиться, разговаривая с детьми о том, что их больше всего волнует, на какой вопрос они хотели бы прежде всего получить ответ. Не сразу, исподволь, они раскрывались и начинали со мной говорить откровенно. Их волновало все: почему люди так рано умирают, отчего взрослые часто злятся, всегда ли нужно быть добрым, что есть страх, кого надо любить, а кого нет, почему Сальери отравил Моцарта, как быть, когда мама с папой в ссоре, нужно ли прощать того, кто тебя обидел, как избавиться от зависти, жадности, всегда ли надо говорить правду и т. д.

Встречаясь с учителями в 1909 г, Толстой обратил их внимание на важность живой беседы с детьми, проходящей в ненадуманной обстановке. «…эта дисциплина, поднимание руки, к сожалению, неизбежны в классные часы. Но вы, — обратился Толстой к слушателям, — всегда можете выбрать время, сесть на лавки в классе, дети окружили бы вас; и вы можете беседовать». Раздались голоса многих учителей: «Да, они это очень любят». В ответ Толстой заметил: «Я думаю, что это необходимо, и это дает нравственное удовлетворение учителю, когда не всё идет на изучение этой мертвечины». Немолодая учительница возразила ему: «Да, но он пойдет домой и скоро опять забудет все, о чем мы беседовали». «Знаю, знаю на своем опыте, — ответил Толстой, — но все-таки это нужно. Мои первые ученики — они уже деды теперь, — а я знаю, как они вспоминают до сих пор именно эти часы наших бесед»[175].

Такие беседы в нашей школе крайне редки. Нет и предметов, развивающих духовность ученика, его эмоциональную культуру, эстетический вкус, дающих глубокое представление о мире и человеке, отвечающих на многие вопросы, возникающие в его душе. Отсюда у детей быстрая утрата интереса к школе (принудиловка!), безразличие к собственному развитию. Многие из них замыкаются в себе, ищут приложения своим силам вне школы и дома и, как известно, не всегда достойное.

В современных толстовских школах были введены предметы светской духовности: «Чаша жизни» (1–5 классы), «Познай себя» (7–8), «Этика жизни» (10–11).

Они связаны между собой, каждый из них имеет свою психолого-педагогическую доминанту, но все три предмета настраивают ученика на восхождение по ступеням жизни.

«Чаша жизни» — это не столько предмет в его классическом понимании, сколько общение живых душ с целью уяснить что-то очень важное для себя. Это диалоги во времени, возникающие на основе образно-чувственного восприятия детьми опыта предшествующих поколений и ныне живущих. Это диалог людей (ученика, учителя, родителей) разных возрастов, национальностей, вероисповедания, классовых дефиниций. Атмосфера во время бесед располагает к откровенности и правдивости — здесь Душа с Душою говорит, здесь никто ни над кем не довлеет. Дети любят этот предмет. Они искренно участвуют в беседе, всегда готовы поспорить, научаются отстаивать свою точку зрения.

Дети полюбили предмет не только потому, что он протекает в форме свободного общения, в атмосфере творческого поиска (открытия), но и потому, что он по содержанию близок к их интересам. Эта близость закономерна. Предмет был создан мною в результате живого общения с детьми не только России, но и других стран. Мальчики и девочки от 6 до 12 лет задавали любые интересующие их вопросы, начиная с самого «жгучего для них», а потом мы вместе искали ответы на них. Далее эти вопросы были системно мною обработаны и представлены в форме таблицы.

Чаша жизни

(1–5-й классы)

Тематическая структура предмета.

Автор — В. Б. Ремизов