Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

Изабелла, по-прежнему жаждущая искусства и древностей, посещает грандиозное строительство базилики Сан-Пьетро, которым теперь руководят Рафаэль и дряхлый фра Джокондо, а остаток дня проводит в Бельведере, любуясь чудесами Античности, собранными там папами эпохи Возрождения: «Лаокооном» и «Спящей Ариадной».

Разумеется, Леонардо, только что вернувшийся из Эмилии, не может избежать визита Изабеллы, ее гостеприимного хозяина, кардинала Арагонского, и целой толпы придворных. Что говорят друг другу в тот день художник и божественная маркиза?

Изабелла слишком утонченна и умна, чтобы изводить его напоминаниями о так и не исполненных обещаниях: ее портрете и «Юном Христе». Вечером, отпустив свиту, маркиза позволяет себе насладиться возвышенной беседой, а главное – созерцанием, наконец-то воочию, тех шедевров, о которых до сих пор только слышала и которые Леонардо добрый десяток лет продолжает дорабатывать, возя их с собой по всем остановкам бесконечного паломничества своей жизни: «Джоконды», «Святой Анны», «Иоанна Крестителя», «Леды», а также эскизов, картонов, рисунков… Возможно, есть среди них и набросок ее собственного портрета, исполненного художником в Мантуе, – за 15 лет он нисколько не изменился. Увы, приходится ограничиться лишь созерцанием: коснуться этих картин, забрать их себе, унести, как хотелось бы, в свою сокровищницу, мантуанское студиоло, маркиза не может.

Вероятно, она уже знает, что все эти шедевры по неписаному договору отойдут в другие руки. Здесь же, буквально за дверью – Медичи, их нотариусы, бухгалтеры и кладовщики, только и ждущие смерти творца.

30

Римский Апокалипсис

Рим, 1515–1516 годы

Дни Людовика XII сочтены. Джулиано вынужден как можно скорее ехать во Францию: необходимо завершить матримониальный проект и все-таки заключить политический союз с Филибертой, на который так надеется Лев X. Очередной тайный отъезд, и Леонардо не без тревоги отмечает: «Великолепный Джулиано де Медичи выехал в день 9 января 1515 года на рассвете из Рима, чтобы заключить брак с женою своей в Савойе, и в тот день случилась смерть короля Франции»[983]. На самом деле Людовик XII умер уже 1 января. Королем стал двадцатилетний Франциск I.

10 февраля 1515 года, когда Джулиано добирается до Турина, его ожидает не только Филиберта, но и впечатляющий новый титул герцога Немурского, пожалованный новым королем в знак одобрения брака. Кроме того, 27 февраля папа дарует ему бессрочный викариат Пармы, Пьяченцы, Модены и Реджо.

Леонардо снова остается без покровителя. Но, по крайней мере, на сей раз папа о нем помнит – и назначает командующим артиллерией замка Сант-Анджело вместо покойного Маттео Галло, документально подтверждая навыки художника в области артиллерии («valde in bombarderiatus exercitio praticum et expertum <…> ex approbata experientia et ex nonnullorum relatu»[984]) и, что особенно важно в эти трудные годы, выделяя ему ежемесячное жалованье в размере десяти золотых дукатов (которые следует добавить к тем 33, что художник имеет на службе Джулиано)[985].

Да, жалованье неплохое, но и Леонардо не сидит сложа руки: он тотчас же приступает к проектированию новой запальной системы и хитроумного вытяжного станка для изготовления металлических полос, из которых можно просто и быстро собрать легкую пушку без необходимости отливать ствол целиком[986].

А после рисует своего рода каталог современных пушек, включая и самые смертоносные, привезенные в Италию французами в ходе недавних разрушительных военных кампаний[987].

В эти дни, в самом начале 1515 года, рядом с Леонардо неожиданно возникает другой Джулиано – его единокровный брат, сер Джулиано ди сер Пьеро, тот самый, что во главе остальных да Винчи затеял с художником болезненную тяжбу о наследстве дяди Франческо. Теперь Джулиано одумался и, как многие флорентийцы, явился в Рим в надежде заполучить должность при Папской курии. Среди тысяч слетевшихся в город торгашей и проходимцев можно встретить и еще одного старого знакомого – Франческо дель Джокондо, в августе 1514 года благодаря дружбе с Филиппо Строцци и Лоренцино Медичи получившего выгодный пост на римской таможне[988] (вероятно, в качестве компенсации за то, что его могущественные приятели, Филиппо и Лоренцино, покушались на честь его жены, монны Лизы[989]).

Вернувшись в конце 1514 года в Рим, Леонардо направил во Флоренцию письмо, написанное, как это теперь бывает все чаще, рукой Мельци. Адресовано оно Никколо Микелоцци, к которому Леонардо обращается с непринужденностью человека, знакомого с всемогущим секретарем еще со времен Лоренцо Великолепного: «как к высокочтимому старшему брату». В письме излагаются комические перипетии в запутанных лабиринтах папской бюрократии, где престарелый художник пытался найти в реестрах имя единокровного брата, сера Джулиано. Однако «нужной книги там не оказалось, и меня посылали во многие места, прежде чем я отыскал ее». В итоге, окончательно потеряв терпение, Леонардо приходит к папскому датарию монсеньору Бальдассаре Туррини, покровителю Рафаэля. И святой отец отвечает: мол, ради столь ничтожной должности никто и пальцем не пошевелит; вот будь она значительнее, бюрократы, возможно, и забегали бы в надежде получить мзду от кандидата на денежную должность[990].

Но, разумеется, сам датарий тоже ничего не делает бесплатно. Перед ним Леонардо да Винчи, один из лучших художников мира, – почему бы этим не воспользоваться? И монсеньор Туррини заказывает ему две небольшие картины на религиозные сюжеты: Богородицу и младенца, по словам Вазари, «поразительной красоты и изящества» – все тот же образ улыбающегося ангела, «дитя Господня», по-прежнему не идущий у Леонардо из головы.

Впрочем, теперь, приехав в Рим, сер Джулиано может заниматься своими проблемами сам. Тем более что недавно он получил письмо от жены, Алессандры Дини, написанное во Флоренции 14 декабря. «Лесандра» удивлена отсутствием вестей от мужа и предупреждает, что заходил ювелир Бастиано, утверждавший, будто одолжил нотариусу цепочку с замком, и очень разозлился, поскольку Джулиано, уезжая, не оставил указаний, нужно ли ее вернуть. «Не знаю, что это за цепочка, – пишет бедная «Лесандра», – но думаю, та, что я ношу на шее». И уже в постскриптуме спохватывается: «Забыла попросить вас напомнить обо мне вашему брату Лионардо, чиловеку замечательному и исключитильному»[991]. Ниже нанятый ею флорентийский писец без спросу добавляет: «Лесандра утратила разум и превратилась в свою бледную тень».

Письмо переходит из рук сера Джулиано в руки Леонардо, и тот, отметив учтивый слог «Лесандры», усмехается, прочтя рассказ о цепочке. В итоге забытое письмо остается у него на столе, и Леонардо использует его как черновик, записав на обороте геометрические выкладки и важную заметку: «У мессера Батисты аквиланца, папского камерьера, на руках моя книга»[992].

Это важное свидетельство: значит, художник бывает при изысканном дворе Льва X. Возможно, повод находится нечасто, но, по крайней мере, у Леонардо есть возможность общаться с такими выдающимися людьми, как Бембо и Биббиена, Кастильоне и Рафаэль, Джовио, Леон Эбрео и, разумеется, кардинал