«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

Мы, то есть русские командиры подводных лодок, так и поступали. Команды наши не только отлично знают свое дело, но и приучены работать собственной головой. При обучении мы вовсе не стремились к подавлению личности, наоборот, всячески старались развить в людях инициативу и чувство ответственности за каждый маневр или действие.

Иначе поступать не было никакой возможности. Офицеров не хватало; если на больших лодках был полный комплект, то на малых были одни командиры. Я принял «Окуня» в конце 1912 года и до начала войны плавал без помощника, хотя, находясь в боевой рубке, был отделен от команды и не мог видеть, как она исполняет приказания при погружении и ходе под водой.

Поэтому раз и навсегда мной было отдано такое приказание: «Если кто-нибудь увидит, что другой делает не то, что нужно, дай ему по шее и сделай, как следует. Этим ты спасешь лодку, весь личный состав и самого себя». Благодаря этому на наших подводных лодках почти не было несчастных случаев, которые чуть не ежедневно происходили на флотах всего мира.

Пожурив матроса за длинные волосы, приказал ему постричься, но никакого взыскания не наложил, считая, что он и так пережил достаточно неприятных минут и долго их не забудет.

(Меркушов В.А. Записки подводника, с. 331–334)

Морская хроника 24 марта 1915 года

Наиболее эффективно в Первую мировую войну русский флот использовал минное оружие. Шедший на бомбардировку Одессы турецкий крейсер «Меджидие» подорвался мине и, получив незначительные повреждения, затонул. Впоследствии он был поднят, отремонтирован и под именем «Прут» введен в состав Черноморского флота.

В страстную субботу на горизонте между Одессой и Очаковым появились силуэты 5-ти военных судов, начавших маневрировать в районе минных заграждений. Несколько времени спустя среди маневрировавших судов было замечено замешательство, после чего четыре судна удалились, а пятое затонуло, взорвавшись на мине. Верхняя часть корпуса судна некоторое время была видна над водой.

Немедленно на место гибели судна выехала комиссия из высших военно-морских чинов, выяснившая, что погиб турецкий крейсер «Меджидие». Водолазами осмотрена подводная часть крейсера и обнаружена громадная пробоина кормовой части. Судно затонуло на незначительной глубине, сильно накренившись. Над водой возвышаются борт носовой части, капитанский мостик, трубы, мачты. В некоторые каюты доступ свободен.

Людей или трупов на судне не оказалось, по-видимому, их успели снять миноносцы. Снятие людей производилось с чрезвычайной поспешностью и замешательством, о чем свидетельствуют неспущенные флаги и хаос на капитанской рубке. По-видимому, после взрыва судно держалось не более 5 минут. Все орудия оказались заряженными, и у них заготовлены большие запасы снарядов. Орудия в полной исправности. Затонул «Меджидие» в 20 верстах от берега.

Ближайшим осмотром не исключается гибель некоторой части экипажа, так как в воде плавают фески, тужурки и другие части одежды. В капитанской рубке найдены все судовые документы и журналы.

«Daily news» в передовой статье пишет: «Гибель «Меджидие» в сопоставлении с бомбардировкой русскими Босфора, при которой не было недостатка в отваге, знаменует собой начало неоспоримого преимущества России на Черном море».

(Морской сборник, 1915, № 5, с. 115–116)

Очерки мировой войны на море 1914–1915 гг. (9-й и 10-й месяц войны)

Черноморский флот в годы войны отнюдь не ограничивался постановкой минных заграждений, он смело вступал в артиллерийские бои с неприятельскими кораблями и береговыми батареями и выходил победителем.

На долю наших минных заградителей выпала трудная и опасная задача ставить и поддерживать минное заграждение возле северного входа в Босфорский залив. Успешно поставив первоначальное заграждение и затем возобновляя свою работу по мере того, как неприятель вытраливал мины, наши заградители настойчиво и упорно вели порученное им дело, результаты которого оказались блестящими: 23-го ноября 1914 г. крейсер «Гамидие» при входе в Босфор наткнулся на мину, получил пробоину и со значительным креном, приняв больше количество воды, был приведен в Золотой Рог. Несколько дней спустя в том же районе взорвалась и погибла турецкая канонерка нового типа «Исса-рейс». 13-го декабря на заграждении попался сильнейший из германо-турецких кораблей крейсер «Гебен», который получил пробоину в 10 милях от Босфора. 8-го января погибла турецкая канонерка из числа «Рейсов». Приблизительно в то же время была приведена на буксире еще одна канонерская лодка, наткнувшаяся на мину. Через несколько дней в Босфоре затонул взорвавшийся на мине миноносец, и тогда же взорвались еще два неприятельских миноносца.

Дальнейшие действия нашей боевой эскадры заключались в обстреле Босфорских укреплений и в бое 27-го апреля [1915 г.] с «Гебеном».

12-го апреля наш флот подошел к проливу около 6 ч. утра и в 8 часов открыл огонь. На одном из фортов были усмотрены взрывы, турецкие суда, бывшие в проливе, попали под огонь и отошли.

19-го апреля взорван форт Эльмас, где возник пожар. Нашим флотом уничтожены два груженых углем парохода и два парусника.

Во время обстрела 19 и 20 апреля фортов наши летчики совершили рейд к самому Царьграду, где над казармой была сброшена бомба; в течение трех дней летчики пробыли над Босфором 18 часов, произведя ценные наблюдения.

Не выходивший при бомбардировке Босфора «Гебен» оказался 25 апреля снова у Севастополя. Черноморский флот, только что возвратившийся из похода, немедленно вышел в море, уничтожил вблизи Зунгул-дака-Козлу-Эрегли[265] три больших груженых парохода, а затем 27-го подошел к Босфору, намереваясь обстрелять его укрепления.

В это время с востока показался «Гебен». Эскадра легла на параллельные курсы с крейсером. В 7 ч. 58 мин. «Евстафий» открыл огонь, на который последовал ответ. «Гебен» принял бой.

В последовавшей перестрелке, продолжавшейся в течение 30 минут, неприятельский крейсер получил 4 попадания, после чего, увеличив ход, вышел из района огня и, благодаря преимуществу в скорости, скрылся.

Начало боя проходило в 20 милях, конец – в 60 от Босфора. «Гебен» выпустил до 200 снарядов, из которых ни один не попал в наши суда, у нас не было ни одного убитого и раненого.

Наш флот благополучно вернулся в Севастополь, где адмирал Эбергард и был осчастливлен следующей телеграммой Верховного Главнокомандующего: «Выражаю Вам и доблестному Черноморскому флоту мою сердечную благодарность. Надеюсь, что с Божьей помощью доведете дело до конца».

Странные выходы «Гебена», уклоняющегося даже у своих берегов от боя, могут быть объяснены только его желанием привлечь на себя силы нашего флота и тем отвлечь его от Зунгулдакского угольного бассейна, где все время идет добыча и погрузка угля для Константинополя.

(Морской сборник, 1915, № 6, с. 211–213)