Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

Мужа звали Эмиль Канаби. Он не мог похвастаться огромным состоянием, но благодаря упорному труду и напористости сделал себе имя на виноторговле, обеспечив таким образом своей семье безбедное существование. Его супруга Генриетта Бланш имела безукоризненную репутацию и, казалось, достойно справлялась с ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей. Родом из Бордо, она также происходила из уважаемой семьи торговцев. Благодаря своим успехам и буржуазной респектабельности они были приняты в высшем обществе города. Вместе с ними на набережной Шартрон, в доме 45 вот уже добрый десяток лет проживала мадам Канаби – старшая, что внушало еще более глубокое уважение к их «единодушной и процветающей домашней жизни».

Но уважения к ним значительно поубавилось за три года до описываемых событий, когда пара стала регулярно принимать у себя некоего неженатого мужчину, который, как считалось, был другом детства мадам Канаби. Они почти не скрывали этих визитов, что, конечно, плохо сочеталось с представлениями провинциальных элит о морали. Мужчина долгое время не жил здесь, и никто не знал, почему он вернулся. Он был богатым рантье, звали его Пьер Рабо. Пусть никто и не знал о природе их отношений, его почти ежедневные визиты в дом Канаби посеяли подозрения среди друзей семьи, и те постепенно отдалились. Эмиль злился на критиков: он любил жену и полностью ей доверял.

Первые симптомы проявились год назад, 4 апреля 1905 года. В тот день месье Канаби вышел из дома рано, но перед этим по обыкновению выпил кружку горячего шоколада, которую жена подала ему в спальню. Но напиток плохо усвоился. Около полудня он вернулся домой на семейный обед, почувствовал себя плохо, его вырвало, и состояние только ухудшалось. Спустя три дня поднялась высокая температура, рвота не прекращалась. Вскоре развились обмороки, конечности потеряли чувствительность и даже отнялись ноги. С самого начала болезни мадам Канаби не отлучалась от мужа и настаивала на полной изоляции, подпуская к больному только свою свекровь и Пьера Рабо.

Чтобы оставаться в форме, Эмиль Канаби регулярно принимал хорошо известный в то время Фаулеров раствор, который применялся для лечения анемии и невропатии. Его следовало принимать утром и вечером, тщательно отмеряя при этом количество капель, потому что он представлял собой спиртосодержащий раствор мышьяковистого калия. Впрочем, к моменту, когда Эмиль Канаби заболел, он уже завершил курс этого препарата. В июне, после начала расследования, обнаружилось, что в период с 1 апреля по 4 мая мадам Канаби приобрела три флакона с лекарством.

Во время обыска в семейном доме полиция нашла один початый флакон. Мадам Канаби утверждала, что по совету мужа приобрела препарат для себя. Что касается двух других, то один она уже закончила, а второй случайно разбила сразу после покупки, поэтому и понадобился третий. Также она призналась, что вместо трех-четырех капель она принимала по пятнадцать, вот и вынуждена была приобрести еще один флакон, чтобы завершить курс лечения. Ее слова не устроили экспертов.

Анализ волос обвиняемой выявил такое количество мышьяка, которое сочли очень близким к физиологической норме, тогда как в бороде и волосах мужа было обнаружено многократное превышение. Так возникла версия, что Эмиля Канаби отравили, и ее подтверждали специфические симптомы, характерные для отравления мышьяком.

Пациента лечил доктор Герен, семейный врач, который сначала диагностировал только грипп. Но назначенное лечение не возымело действия, и состояние Эмиля Канаби лишь ухудшалось. В начале мая ему стало известно, что в период с 27 апреля по 4 мая мадам Канаби получила от одного знакомого доктора из Рокфора по фамилии Год рецепты на существенное количество аконитина и дигиталиса[6], а ведь эти вещества могли прикончить кого угодно за считаные часы.

Она приобретала эти препараты у аптекаря Эрни, и когда ему предъявили уже третий рецепт на очень ядовитые вещества, причем в еще больших дозировках, то он заподозрил неладное. Он сохранил этот рецепт и предупредил доктора Герена, который пригласил других врачей к постели пациента. А именно он обратился к двум своим коллегам: доктор Бито осмотрел больного 9 мая, а доктор Рондо – 11-го числа того же месяца, но оба врача лишь подтвердили изначальный диагноз Герена. Однако поскольку состояние больного неуклонно ухудшалось, а подозрения насчет рецептов Года усиливались, тот обратился еще к двум врачам, своим друзьям, доктору Виллару и доктору Шамбрелану. Оценив состояние пациента, Виллар принял решение перевести его в больницу, и там здоровье Эмиля Канаби, хоть и медленно, улучшилось.

Пока муж шел на поправку, жена с детьми уехала из Бордо в поместье в Лупьяке, принадлежавшее тете Пьера Рабо. Их поспешный отъезд породил еще больше слухов. Никто не понимал, почему Виллар поместил того, кого считал другом, в клинику, в которой проводили исключительно хирургические операции, хотя пациента лечили от гриппа. Вскоре распространились сплетни, будто Эмиля Канаби отравили, а виновницей преступления была не кто иная, как его супруга.

Эти бурные обсуждения дошли до отца Генриетты Бланш, месье Сабурена. 12 июня он прибыл в Лупьяк и потребовал от дочери объяснений. Та настаивала на своей невиновности и добропорядочности, а что касается пресловутых рецептов, то покупкой этих веществ она лишь хотела оказать услугу доктору Году, который, по его словам, проводил эксперименты. Она добавила, что передала их посыльному, которого отправил сам врач. Так что она сама стала жертвой собственного рвения всегда помогать друзьям и близким.

Отец поверил дочери, и на следующий день та вернулась в Бордо. Однако Генриетта Бланш запаниковала и отправила отцу якобы анонимное письмо, содержавшее признания вымышленного посредника доктора Года. Он признавал свою вину в том, что злоупотребил доверием мадам Канаби, и просил прощения за то, что компрометировал ее. В качестве подтверждения, что рецепт действительно был выписан доктором Годом, она также приложила открытку от 13 мая с примером его почерка. Через три дня месье Сабурен снова получил сообщение, написанное той же рукой, что и предыдущее. В нем посредник (а теперь – фальсификатор) объявлял, что сам выписал эти рецепты, которые приписывают доктору Году, подчеркивая при этом невиновность Генриетты Бланш. Года предупредили о предполагаемой торговле рецептами, и 19 июня он подал иск по поводу изготовления и распространения поддельных назначений, что позволило инициировать расследование.

Пока следователи занимались своей работой, Эмиль Канаби выздоровел достаточно, чтобы 15 июля покинуть клинику Виллара и вместе с семьей отправиться на виллу Сувенир в Пессаке. Затем все вместе они обосновались в Камбо,