Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

слабостью, завладела сознанием, и Риша, вскинув голову, потянулась губами к подбородку мужа. Она лишь едва-едва коснулась его кожи, и волна удовлетворения накрыла её. Так приятно и сладко… Захотелось коснуться его ещё больше, ещё сильнее, но… Щёлкнул замок, и улыбающийся Харид отворил дверь.

– Прости, я слишком на тебя давлю.

Ещё пару мгновений Рише хотелось его убить.

– Папа, а почему ты голый?

Супруги вздрогнули и уставились на дочь, любознательно взирающую на голые плечи отца. Тот поспешил прижать Ришу к себе крепче, чтобы ребёнок не увидел всего остального.

– Мама хотела посмотреть на мои шрамы, – мягко улыбнулся Иер девочке.

– Я тоже хочу!

– Прости, дорогая, я уже замёрз. Позволь мне надеть хотя бы штаны, хорошо? Отвернись, милая.

Иия послушно отвернулась, и Иер бросился к штанам. Лийриша же постаралась прикрыть его, заботясь, конечно же, о своём ребёнке.

Уже затягивая ремень, Иерхарид коварно пропел:

– А у мамы тоже есть шрамы.

– Правда? – Иия распахнула глазки. – Я хочу посмотреть.

– Давай посмотрим вместе, – подмигнул дочери Иер.

– Не сегодня, дорогая, – Риша едва выдавила улыбку и зыркнула на одевающегося мужа.

Вот же негодяй!

Негодяем Харид оказался первостепенным.

Риша, прижавшись носом к стеклу, смотрела вниз на высокую, облачённую в белое фигуру. Бывший хайнес стоял посреди парка и присматривал за детишками, с визгом носящимися по просохшей полянке. Ей тоже очень хотелось к ним, но её просквозило и господин Винеш запретил и нос казать на улицу. Что было очень несправедливо: сопливый Зиш бегал по парку вместе с сестрой, но лекарь посчитал, что мальчику полезнее часик подышать свежим воздухом и как следует просопливиться, а Лийрише лучше не рисковать. Здоровье-то слабое, и так еле выкарабкалась.

– Любит он меня, как же! – раздражённо шипела лисичка, комкая занавески пальчиками.

Рядом с Харидом, в прямо-таки неприличной близости, стояла видная красивая женщина в роскошном багряном платье и лисьей шубке. Серебристые локоны, выправленные из причёски, кокетливо обрамляли белоснежное лицо. Цвета глаз, да и черты самого лица Риша с третьего этажа рассмотреть не могла, но была уверена, что и глаза, и лицо у незнакомки восхитительны, и невольно сравнивала себя с ней.

Сравнение было не в пользу Риши, у которой и глаза покраснели, и нос распух, цвет лица оставался нездорово серым, а про рыжий ёжик на голове даже вспоминать не хотелось, но он отражался в стекле.

Хорошесть незнакомки тревожила и раздражала Ришу. А когда красавица вдруг прикоснулась к локтю Харида, лисичка едва оконную раму не выдавила. Это несправедливо! Она болеет, ничего не помнит, а какая-то смазливая дамочка в лисьей шкуре смеет трогать её мужа за рукав пальто! А тот ещё и улыбается ей любезно, что-то отвечает, кивает на детей. На их совместных, между прочим, детей!

Когда Зиш вдруг подбежал к женщине и со смехом повис на роскошной юбке, сердце Риши упало, а лисичка внутри обеспокоенно заметалась. В душу заполз страх потери. Лийриша с таким трудом вновь обрела тех, кому она нужна, с такой болью преодолела долгий путь к выздоровлению, что страх оказаться ненужной едва ли не перерос в ужас.

– Что такое?

Риша вздрогнула и испуганно посмотрела на склонившегося над её плечом Узээриша. Молодой хайнес, видимо, только вернулся из города, ещё не успел сбросить мокрый плащ, и за его спиной чуть поодаль маячил Святой помощник, невозмутимый Саврий.

Риш посмотрел на встревоженное лицо мачехи, потом бросил взгляд в парк и ехидно улыбнулся.

– О, госпожа Диша, – пропел он. – Давно она не появлялась при дворе. Воспользовалась сменой власти. Отец же запретил появляться ей здесь.

– Почему? – удивилась Риша. Хариду явно нравилась компания в лице незнакомки.

– Она была его любовницей до того, как вы поженились. О, не думай, отец верен тебе, – Риш сурово свёл брови. – Но госпожа Диша очень упрямая особа, и ей было сложно отказаться от положения любовницы хайнеса. Поэтому отцу пришлось указать ей на дверь и запретить появляться при дворе. Слышал, это сильно ударило по её самолюбию, и она поклялась не отступать и не упустить возможность возвыситься снова.

Саврий с укором воззрился на господина, но ни Узээриш, ни встревоженная Риша взгляда не заметили.

Лийриша никакой госпожи Диши не помнила, но она многое не помнила. Волнение узлом завязалось в груди, пальчики задрожали, и она чуть ли не со слезами посмотрела на Узээриша.

– Не переживай, я запрещу ей здесь появляться, – благородно заявил Риш. – Ну или отец запретит…

– Почему он её не прогоняет? – голос Риши задрожал.

– Папа очень вежлив, да и… – Узээриш прищурился и умолк. Продолжил только после минутной паузы. – Риша, ну он же живой мужик, которому хочется женского тепла и ласки. Собственная жена сторонится его, смотрит, как на чужого… Он чувствует себя потерянным, ненужным и нелюбимым. А тут женщина, которая смотрит на него с обожанием. Нет, ты не думай, он не будет тебе изменять! Просто ему хочется немного согреться. Не расстраивайся, погреется и вернётся к тебе.

Риша уставилась на его ехидно-доброжелательное лицо почти с ненавистью и, подобрав юбки, бегом бросилась к лестнице.

Саврий проводил её сочувствующим взглядом и уставился на довольно скалящегося господина.

– Ваш отец будет недоволен, – предрёк помощник.

– Я просто помогаю этой идиотке быстрее определиться со своими чувствами, – пожал плечами Узээриш. – А то так и будет нос под крылом прятать. Под моим…

Риш негодующе фыркнул, припоминая события прошлой ночи.

Молодой хайнес специально постарался закончить все дела пораньше, чтобы провести вечер и ночь в гнезде, нежа истерзанные беспокойством инстинкты семейным теплом и уютом. Да и привык он уже заместо отца, пока тот долго болел, заботиться о птенчиках.

– Пусти меня!!! – визжала и колотила по спине висящая на его плече Риша. – Куда ты меня тащишь? Избавиться от меня захотел?! Не выйдет! Я всё помню и вернусь! И сожру тебя!

– Не подавись, мелкая, – бессовестно хохотнул Узээриш.

Отворив дверь, молодой хайнес втащил визжащую мачеху в полутёмное помещение, наполненное тёплым и влажным воздухом, и под истошный крик сгрузил Ришу… в горячую воду. Вопль ненадолго сменился бульком, затем Лийриша с брызгами вынырнула из купальни и распахнула рот, чтобы высказать пасынку всю неприятную правду о нём.

И так и замерла с открытым ртом, в ужасе взирая на такого же изумлённого и голого Харида,