Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

священников и приходов, которые заявляли о канонической подчиненности Московской патриархии. Запрещалось и преследовалось распространение (устное и письменное) каких-либо документов митрополита Сергия.

Сразу после завершения летней кампании 1941 г. в Берлине состоялось совещание под руководством шефа гестапо Мюллера. Доклады касались положения православия на Востоке и Балканах, взаимоотношения Православной церкви с иными христианскими церквами. Общая позиция была выражена одним из докладчиков, унтерштурмбаннфюрером СС Вандеслебеном, который подтвердил, что ни о каком воссоздании в завоеванном восточном пространстве «инфицированной большевизмом» Русской церкви не может быть и речи. Предлагалось во внутренней политике на Востоке делать все, чтобы поддерживать постоянное напряжение между католическими и православными приходами, всячески поддерживать религиозные меньшинства в противовес крупным церквам и, кроме того, максимально внедрять «достаточное количество доверенных лиц» в религиозные группы для получения информации и поддержания борьбы всех против всех.

В апреле 1942 г. Гитлер в кругу приближенных изложил свое видение религиозной политики на Востоке. Оно включало в себя

– насильственное дробление церквей;

– принудительное изменение вероисповедного статус-кво на оккупированных территориях;

– запрещение устройства каких-либо централизованных конфессиональных органов и центров;

– формирование «марионеточных» религиозных органов управления;

– использование религии и духовенства в собственных политических целях.

Русская зарубежная церковь надеялась, что с началом военной кампании против Советского Союза она будет призвана нацистским руководством к непосредственному участию в его религиозной политике на оккупированной территории.

В ожидании своего «торжественного въезда» на территорию Советского Союза «Карловацкая церковь» разрабатывала план восстановления организации высшей церковной власти в СССР. К числу схизматических организаций были отнесены обновленцы, липковцы, григорьевцы, с которыми не могло быть никаких контактов. Категорически были неприемлемы и какие-либо отношения с митрополитом Сергием (Страгородским), который, как считали «карловчане», изменил «православной вере в форме компромисса с безбожниками и подчинения им церкви». Было отказано и в праве какой-либо другой Православной автокефальной церкви, например, Константинопольской, участвовать в «устроении церковных дел в России». Единственной силой, могущей разрешить вопрос о высшем церковном управлении в России, называлась Зарубежная церковь, а ее глава митрополит Анастасий (Грибановский) должен был стать временным местоблюстителем патриаршего престола с поручением сформировать патриарший Синод и подготовить проведение Поместного собора (в Ростове или Ставрополе) для избрания патриарха Московского и всея Руси.

Но этим надеждам и планам Зарубежной церкви не суждено было сбыться. Германские власти посчитали политически более выгодным не допускать эмигрантское духовенство на советскую территорию, где у него, как они считали, не было серьезной социальной поддержки. Власти понадеялись на то, что православное духовенство и верующие «тихоновской» ориентации обладают достаточным запасом ненависти к коммунизму и советской власти и потому окажут содействие немецкой армии в выполнении ее «исторической миссии» – разгроме и уничтожении Русского государства, русского народа.

К осени 1942 г. стало ясно, что религиозное движение на временно завоеванной территории не вписывается в политические ожидания оккупантов. Им не удавалось разыграть «религиозную карту» в нужном политическом направлении. Война затягивалась, и оккупационным властям было необходимо считаться с религиозными объединениями как с долговременным фактором внутриполитической ситуации на Востоке. С одной стороны, надо было найти более эффективные способы и формы «включения» религиозных организаций в политическую поддержку властей; с другой – в отношении к ним было необходимо проявлять большую публичную лояльность и терпимость. Конечно, то была вынужденная, в силу складывающихся военно-политических обстоятельств, псевдотерпимость, и проявлялась она по-разному в рейхскомиссариатах «Остлан» и «Украина».

Приветственное письмо архиереев Прибалтийского

экзархата А. Гитлеру с благодарностью за освобождение

от большевистского ига

23 июля 1942 г.

Господину рейхсканцлеру!

Первое совещание архиереев православного экзарха-та Литвы, Латвии и Эстонии выражает Вам, господин

рейхсканцлер, от имени своей паствы глубочайшую благодарность за освобождение от большевистского ига.

Восхищаясь ведущейся Вами героической борьбой, мы

молим Всевышнего, да благословит Он Ваше оружие скорой и полной победой.

Сергий, митрополит Литовский,

экзарх Латвии и Эстонии Иаков,

архиепископ Елгавский Павел,

епископ Нарвский Даниил,

епископ Ковенский

История Псковской православной миссии в документах. 1941–1944 гг. Ч. II. Козельск, 2017. С. 257.

В Прибалтике, надеясь на максимальный политический эффект, оккупанты мирились с сохранением Прибалтийского православного экзархата под возглавлением митрополита Литовского Сергия (Воскресенского), который добровольно остался под немцем. В рамках своей религиозной деятельности митрополит Сергий ставил задачи сохранения единства в православной, но многонациональной среде и возрождения церковной жизни, в том числе за пределами экзархата – в оккупированных областях Северо-Запада РСФСР, где была организована Псковская православная миссия. Но необходимо подчеркнуть, что эта определенная свобода культовой деятельности признавалась немецкими властями исключительно на конкретных условиях, а именно: политическая лояльность; сотрудничество с военными и гражданскими властями и со спецорганами; публичное осуждение патриотической позиции митрополита Московского Сергия (Страгородского); поддержка коллаборационистов; призыв к населению о поддержке «нового порядка»; информирование органов власти о действиях партизан и лиц, сочувствующих им; вербовка людей на работу в Германию и в отряды власовской Русской освободительной армии. Обо всем этом как-то «забывают» все те, кто пытался и пытаются утверждать о «патриотическом» характере деятельности Миссии и митрополита Сергия (Воскресенского).

Предписание наместнику

Псково-Печерского монастыря

игумену Павлу (Горшкову)

о совершении молебствования

о даровании победы Германской армии

10 июня 1942 г.

Наместнику Печерского Успенского монастыря

игумену Павлу

В ночь с 21 на 22 июня с. г. исполняется год той освободительной борьбы, которую ведет Победоносная Великогерманская армия с большевизмом во имя спасения человечества от сатанинской власти поработителей и насильников.

Христианский долг требует от нас искреннего сознания всей важности и необходимости продолжающейся борьбы, а также соответствующего серьезного отношения к великой дате современной истории, ознаменовав-шей собою начало этой борьбы.

В связи с этим предписываю всему духовенству 21 сего июня после Божественной литургии и произнесения соответствующего слова совершить молебствие о даровании Господом сил и крепости германской армии и ее вождю для окончательной победы над большевиками.

Сергий, митрополит Виленский

История Псковской православной миссии в документах. 1941–1944 гг. Ч. II. Козельск, 2017. С. 464.

Митрополит Сергий (Воскресенский) в центре группы насельников монастыря и представителей немецких оккупационных властей

Псково-Печерский монастырь. 1943

[Из открытых источников]

От себя добавим, что не бывает абстрактных отечества и патриотизма, они всегда соотносятся с политико-экономическими и социальными реалиями, в которых живут граждане, в том числе и верующие. Для верующих и неверующих советских граждан – блокадников Ленинграда, воинов и военачальников, партизан и подпольщиков, противостоявших гитлеровским войскам, для всех