Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

[Правда о религии в России. С. 141–142]

Определение № 27 Московской патриархии по делу митрополита Сергия (Воскресенского)

22 сентября 1942

[РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 12. Д. 10. Л. 65]

Митрополит Сергий высказывался с осуждением и в отношении некоторых других иерархов и священников, оказавшихся на оккупированной территории и пошедших в услужение к немцам[320].

В годы вынужденной эвакуации в Ульяновске и сам митрополит Сергий, и бывавшие у него иерархи неоднократно обращались к теме восстановления патриаршества в Русской церкви. Они считали, что это не только будет возвращением к традиционно-каноническому устройству церкви, но и послужит росту авторитета русского православия за пределами СССР, а внутри страны поспособствует прекращению сохранявшихся остатков церковных расколов и течений. Не случайно же окружавшие в те годы Сергия люди не раз слышали от него: «Православная Русская церковь не всегда будет находиться в таком плачевном положении,.. мы еще доживем до времени ее расцвета и объединения». С начала лета 1943 г., когда явственно обозначился перелом в ходе войны, митрополит настойчиво ставил вопрос перед властями о своем возвращении в Москву. В последние дни августа такое разрешение было дано[321].

Митрополит Сергий и архиереи

Ульяновск

Июль 1943

[Из открытых источников]

31 августа поезд, на котором возвращался митрополит Сергий, прибыл на Казанский вокзал. Православные верующие Москвы с почетом встретили истосковавшегося вдали от своей паствы Первосвятителя. Присутствовавший при этой встрече епископ Молотовский Александр (Толстопятов) оставил описание возвращения Сергия в свой домик в Елохове:

«С нескрываемой радостью Блаженнейший вошел в свои скромные покои в Бауманском переулке. Все было ему любо, все по душе: и привычная мебель, и угольник с иконостасом, и портреты святителей на стенах, и живые лица любезных ему москвичей. Все располагало его к спокойствию и уюту, к уединенной молитве, к размышлениям и трудам. Иноческие подвиги прочно сложили монашеский быт Первосвятителя Русской Православной Церкви, и его душа не искала и не хотела ничего большего, ничего лучшего. Блаженнейший принципиально отрицал богатство и роскошь в личном имуществе, всю жизнь уклонялся от личной славы и не без труда уступил, когда перед ним развернулись перспективы ожидающих Русскую Церковь событий в ближайшие дни»[322].

Митрополиты Алексий и Николай сообщили Сергию Страгородскому, что «компетентные органы» предложили на ближайшие дни встречу со Сталиным. В состоявшемся обсуждении все были единодушны в том, что надо соглашаться и воспользоваться встречей для постановки наиболее животрепещущих вопросов церковной жизни: созыв Архиерейского собора, открытие церквей, монастырей, семинарий…

Bдеи «церковного возрождения»

во внутренней и внешней политике советского государства

Великая Отечественная война потребовала мобилизации не только всех организационных, финансовых, материальных ресурсов, но и ресурсов моральных, духовных, патриотических. Для партийно-советского руководства еще со времен Всесоюзной переписи 1937 г. не было секретом, что значительная часть населения Советского Союза относила себя к категории верующих. В первые же месяцы войны выявилась неправильность и пагубность сформировавшейся в 1930-х гг. государственной политики в отношении религии и церкви. Иллюзии об успешном и повсеместном «преодолении» религии и о победе «безбожного движения» рассеялись, уступив место правде жизни – в стране насчитывались миллионы верующих, которые были несправедливо ограничены в возможностях свободно и открыто удовлетворять свои религиозные потребности. Существенным потенциалом влияния на эту категорию граждан могли быть действовавшие в стране религиозные организации и духовенство различных конфессий.

Молчаливое признание этого факта содержится в позиции государства, которое в течение первых двух военных лет фактически заняло позицию невмешательства в церковную жизнь страны. В результате разрешались общецерковные сборы средств и внекультовая деятельность; не чинились препятствия массовым богослужениям и церемониям; возобновлялась издательская деятельность церквей; признавались де-факто религиозные центры, и им разрешалось устанавливать связи с зарубежными религиозными организациями.

Впервые после двадцатилетнего перерыва в различных районах Советского Союза, хотя и без юридического оформления, но начали открываться церкви и молитвенные здания. К примеру, в 14 районах Ярославской области в 1942–1943 гг. стала функционировать 51 православная церковь, бо́льшая часть из них была закрыта в предвоенное время в административном порядке, без принятия соответствующих правовых решений, хотя ключи от зданий оставались в руках верующих.

На страницах официальной прессы (партийной и советской) появляются статьи о патриотической деятельности Православной церкви, а затем и обо всех других конфессиях, действовавших в СССР. В кинохронику, показываемую на фронте и в тылу, включались кадры церковных служб, обращения к бойцам Красной армии духовенства, крестные ходы, встречи верующими и духовенством с иконами советских солдат-освободителей.

Постепенно менялась и направленность деятельности авангарда антирелигиозного движения – Союза воинствующих безбожников. Если в первые месяцы войны функционеры-безбожники шлют в Москву панические сообщения о «реакционной деятельности духовенства и сект», то вскоре они перестают «пугать» власти «происками религий и церквей», и включаются в общую патриотическую работу, помогая верующим и духовенству в организации денежных и иных сборов в Фонд обороны страны. В лекционной работе уходит в прошлое антирелигиозная конфронтационная тематика, уступая место сообщениям о патриотической деятельности религиозных объединений и верующих, об отношении фашистов к религиям народов Советского Союза, о положении религий и церквей в странах антигитлеровской коалиции.

Абсолютное большинство религиозных организаций в Советском Союзе заняли патриотическую позицию и призывали свою паству к защите Отечества. Общим было и осуждение тех служителей культа, которые осознанно перешли на сторону врага, добровольно стали орудием идеологической пропаганды, помогая насаждать «новый порядок» на оккупированной советской территории.

Информационная сводка № 3 СВБ

о деятельности духовенства и верующих

12 августа 1941 г.

I. Выступление церковников и сектантов против фашизма

(По материалам мест)

Горьковский облсовет СВБ сообщил, что в церквах Горьковской области церковники широко распространяют патриотическое послание «Пастырям и пасомым Христовой православной церкви Московского и Коломенского митрополита Сергия».

Ждановский райисполком г. Горького разрешил проводить службу о даровании победы русскому воинству в Высоковской церкви (здесь не было попа около 2-х лет).

Сообщен[ие] от 8 августа 1941 г.

В г. Калинине в первые дни войны сектанты «доказывали» Библией победу СССР над Германией тем, что в Библии сказано, что он победит, а Германия, Англия, Франция, Финляндия и т. д. – женского рода. «Он» – это СССР. И тут же заканчивали свои выводы агитацией о «конце мира».

Поп Селиховской церкви Конаковского р-на Калининской области на другой день после объявления войны раздобыл велосипед и стал объезжать свою