Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

class="p1">Здесь мы наблюдаем совершенно иной паттерн в сравнении с драками уличных банд или уличным кодексом чернокожих представителей низшего класса. Люди, о которых идет речь в исследовании Джексона-Джейкобса, дерутся ради поддержания репутации и запугивания других; как будет показано в главе 9, перформансы в соответствии с уличным кодексом в основном представляют собой бахвальство, призванное отклонить вызовы на поединок, а когда драки все же происходят, по возможности выбираются более слабые или по меньшей мере сопоставимые противники, причем участник драки заинтересован в том, чтобы победить. В случае же с этой группой из Аризоны, которая сама стремилась к дракам, при всей ее позиции, ориентированной на нисходящую мобильность, сохранялось нечто вроде рефлексивности и духовной стороны ценностей высшего среднего класса при помощи создания драматических ситуаций, участники которых проигрывают физически, но претендуют на моральную победу. Во всех своих действиях они делают акцент на теме аутсайдерства – в отличие от участников уличных банд, которые выставляют себя в качестве непобедимой элиты (в чем, разумеется, есть значительный элемент притворства). Стремящиеся ввязаться в драку представители высшего среднего класса, хвастающиеся своими поражениями и телесными повреждениями, напоминают участников немецких дуэльных братств, для которых смысл поединка заключался не в победе, а в том, чтобы получить почетные шрамы от холодного оружия противника.

Основную поддержку боевитой культуре этой группы оказывал феномен, который Джейсон-Джейкобс именует понятием «удовольствия от рассказывания историй» (narrative gratifications). Ее участники много говорят о драках, рассуждая о том, состоятся ли поединки на предстоящих вечеринках, а после того, как драка действительно случается, они тратят огромное количество времени на воспоминания о ней. Однажды эта компания собралась на следующий день после драки, в ходе которой по ее главному участнику потопталась группа противников, в результате чего он оказался весь в крови, и обсуждала этот инцидент на протяжении целых 36 часов. Рассказывание историй выступает основной характеристикой и для самих сцен вечеринок. В разгар шумной вечеринки под раскатистые звуки рэпа или панк-музыки участники громко смеются, излагая в преувеличенных подробностях истории о своих драках, а иногда разыгрывая их в виде пантомимы, изображая удары и гримасы. Можно утверждать, что они дерутся ради того рассказа, который позволяет им устраивать перформанс, – и действительно, рассказы о драках случаются гораздо чаще, чем сами драки[35].

Кроме того, рассказ выступает одной из составляющих микропоследовательности, которая приводит к дракам. Места, где рассказываются истории о драках, зачастую выступают теми же самыми сценами, где они происходят. «Движуха» (action), формирующая «сцену», представляет собой сочетание полуанонимной толпы, пришедшей на вечеринку, выпивки и рассказов, а также напряженность/возбуждение от пристального наблюдения за незнакомцами, которое иногда завершается провокационным поведением в их отношении и дракой. Громкая рэп- и панк-музыка выступает еще одним элементом общего набора декораций; рассказывание историй, ритмы, положение тел и акцент на драках – все это составляющие одного и того же постановочного события.

Однако в смысле шоу и притворства все это оказывается выстраиванием мизансцен (stage-setting) в духе Гоффмана. Но даже в таких декорациях (settings) начать драку нелегко – на деле, вероятно, потому что театрализованное повествование и сцена вездесущего обезличенного бахвальства занимают центр внимания, устанавливая точку равновесия в самих себе. Для начала драки используются стандартные и простые в исполнении приемы: столкновение, агрессивный зрительный контакт, словесные вызовы, – при этом в скученных условиях столкнуться с другим человеком можно где угодно. Тем не менее поединки случаются не всякий раз, когда участники рассматриваемой группы отправляются на поиски возможности подраться; с течением времени из‑за этого у них появляется разочарование – как следствие, усиливается эйфория, когда им удается все устроить. Почему же драки происходят редко, несмотря на то что во время вечеринок все способствующие им условия явно сходятся? Одна из причин заключается в том, что поединки случаются только по взаимному согласию: другая сторона должна заметить вызывающий жест и отреагировать на него соответствующим образом. Порой такие жесты бывают едва заметными – нужно предпринять усилие, чтобы они не приобрели неприкрытый характер; чаще всего эти жесты остаются незамеченными, а возможно, и намеренно игнорируются. Но одних жестов недостаточно – необходима еще и эмоциональная динамика, которая побуждает отдельных лиц идти дальше. И даже несмотря на появление поля избыточных возможностей, результат чаще всего оказывается нулевым.

Существует и еще один паттерн, довольно типичный для любых групп, совершающих насилие: группа, стремящаяся ввязаться в драку, является стратифицированной. Одни ее участники особенно агрессивны, другие следуют за ними и присоединяются к ним, тогда как третьи остаются на заднем плане. Последние «падают на хвост» своим друзьям, чтобы побывать на вечеринках, где может произойти насилие, однако эти лица сами редко участвуют в драках – возможно, в их жизни был лишь один или два таких инцидента; обычно они включаются в ситуацию, просто оставаясь на месте, когда начинается драка, поскольку в таких условиях любой, кто не убежал, может рассматриваться как оправданная цель для нападения. Вся группа в целом, включая самых жестких бойцов, не привлекает их к делу и не предъявляет им никаких требований участия в поединке (именно эту роль наблюдателя и взял на себя Джексон-Джейкобс). Как же им удается и дальше оставаться приемлемыми лицами для других участников группы? По-видимому, это объясняется тем, что они выступают одной из составляющих нарративного компонента, оказываясь заинтересованной аудиторией для рассказов о драках; кроме того, они осуществляют оборот культурного капитала группы, распространяя репутации ее ведущих участников и поддерживая дух нарушающего принятые нормы морали действия, которое является визитной карточкой группы. Ведущим ритуалом группы выступает рассказ о драке – для того чтобы пополнять этот нарративный ритуал новыми материалами, нужно время от времени драться, но необходимость в постоянных поединках отсутствует. Слишком большое количество драк может с легкостью перегрузить нарративное сознание группы – вероятно, что в этом пространстве внимания также действует «закон малых чисел»[36].

Поединки ради развлечения существовали и в Ирландии XIX века [Conley 1999], где масштабные драки – как правило, между большими семейными группами – часто вспыхивали на таких веселых мероприятиях, как ярмарки и рынки. Существовал общепризнанный ритуал вызова на поединок: какой-нибудь человек обычно кружил в толпе, время от времени упоминая присутствующих поименно: «Вот Коннорс и Делаханти. А есть ли среди Мэдденов кто-то готовый выступить перед нами?» Следующим признаком готовности к драке было снятие верхней одежды. Если подобающие ритуалы соблюдались, то сообщество относилось к дракам терпимо и даже поддерживало их. Выбор оружия требовалось ограничить кулаками, палками и камнями; ножи считались нечестным оружием, а их использование строго наказывалось властями. Однако наказание за убийство в драке