Знаки, символы и коды культур Востока и Запада - Светлана Тевельевна Махлина

отношении весьма спорная, но глубокая и хорошо фундированная книга, демонстрирующая эрудированность и тонкость ума Эдварда Вади Саида «Ориентализм. Западные концепции Востока»[818]. Книга эта была написана в 1978 году, но актуальность и интерес к ней продолжают привлекать внимание многих авторов. Эдвард Саид прямо указывает: «Большая часть из личных инвестиций в это исследование происходит из осознания моей собственной принадлежности к «Востоку» в качестве ребенка, росшего в двух британских колониях … Мое исследование ориентализма было такой попыткой построить список оставшихся на мне, восточном человеке, следов культуры, чье доминирование являлось таким мощным фактором жизни для всех людей Востока»[819]. Он верно пишет: «Еще никому не удавалось отделить ученого от обстоятельств его жизни, от его причастности (сознательной или бессознательной) к определенному классу и набору убеждений, социальной позиции, или же просто от его включенности в общество»[820]. Все это с несомненностью отразилось в книге Эдварда Вади Саида. По сути верно показано взаимовосприятие этих двух цивилизаций в терминах Своего и Чужого: «выявлению различий между знакомым (Европа, Запад, ″мы″) и незнакомым (Восток, ″они″)»[821].

Доминантным аспектом современной культуры является глобализация. Конечно, это явление имеет черты двойственности. Противники глобализации указывают огромное количество ее отрицательных черт. И они совершенно правы. Но, с другой стороны, в глобализации много прогрессивного и положительного. В этом есть свои определенные закономерности. Не случайно, например, в сказках народов мира очень много одинаковых сюжетов, отражающих архетипические представления, общие для всех землян. Это свидетельство того, что современная глобализация – закономерное явление сближения людей разных рас и цвета кожи, и, в конечном итоге, возможность понимания и диалога культур. Основные особенности глобализации очень ярко воплотились в судьбе и творчестве Эдварда Вади Саида (1 ноября 1935 г. – 25 сентября 2003 г.). И жизнь, и творчество его настолько двойственны, что отражают все противоречия глобализации.

Вот почему современный курс «Мировая художественная культура», учитывающий все стороны исторического развития, столь важен и необходим для изучения студентами всех направлений и специализаций, позволяющий готовить специалистов, достойных нашей великой Родины.

Арнольд Наумович Сохор – ученый и Учитель (воспоминания об учителе)

33 года тому назад, 1 сентября 1966 года нас, первых аспирантов по специальности эстетика в Ленинградской Ордена Ленина консерватории (Ионаса Брувериса и меня) познакомили с Арнольдом Наумовичем Сохором.

Заведующая аспирантурой Галина Николаевна Токарева (человек необыкновенный, интеллигентный и добрый, которой замечательно удавалось сохранить эти качества, работая чиновником), предупредила нас, что наш научный руководитель – молодой доктор наук. Мы с Ионасом переглянулись. Поступление в аспирантуру было сложным и драматичным. Место было одно, а претендентов трое. Причем, один из претендентов, самый грозный соперник, был выпускник ленинградской консерватории. В итоге Ионас Бруверис получил из Министерства культуры целевое место для Литвы. Уезжали мы по домам аспирантами, уверенными, что нашим научным руководителем станет А.И. Новиков, профессор, принимавший участие в комиссии на вступительных испытаниях, экзаменах и собеседованиях. Знающие люди объяснили нам, что с таким научным руководителем, как Новиков, защита обеспечена. И вдруг оказывается, что руководителем будет совсем не маститый ученый (так мне казалось тогда, а потом выяснилось, что А.Н. Сохор защитил докторскую диссертацию и раньше А.И. Новикова, и раньше М.С. Кагана и всех корифеев науки своего поколения), а только что защитивший докторскую диссертацию Арнольд Наумович Сохор. Непосредственное знакомство не совсем сняло (во всяком случае у меня) некоторую растерянность. В назначенное время (следует отметить, что Сохор всегда во всем был точен и очень дорожил временем) в кабинет заведующей аспирантурой быстрой, летящей походкой зашел молодой мужчина, очень бедно одетый (и это профессор?!), но стройный, красивый (на мой взгляд), на лице его выделялись прекрасные темные глаза, которые подчеркивались бледной кожей лица. Познакомившись, Арнольд Наумович тут же предложил нам начать занятия. Оказалось, что он уже позаботился об аудитории для занятий, она называлась в консерватории – классе. Мы с Ионасом, внимательно и настороженно глядели на нашего научного руководителя. Выслушав наши сообщения о темах, которыми мы собираемся заниматься, Арнольд Наумович сразу же стал диктовать нам выходные данные книг, которые каждому из нас следует в первую очередь проштудировать. Так как молодые аспиранты были иногородними, Арнольд Наумович подробно объяснил дорогу в Публичную библиотеку. Напоследок он с улыбкой рассказал анекдот о том, как два мальчика играют в кабинете отца одного из них. И вот хозяйский сын говорит своему приятелю: «Хочешь, я покажу тебе папиного первого пациента?» Он открывает шкаф и показывает стоящий внутри скелет. «Вы у меня тоже первые аспиранты», – добавил наш научный руководитель. На прощание он назначил следующую встречу. Дней было дано совсем немного, и я сразу же отправилась в библиотеку. Книга, которая мне была рекомендована, оказалась для меня очень сложной: А. Моль. «Эстетическое восприятие и эстетическое моделирование». Я сидела над этой книгой, пытаясь разобраться в неизвестных мне математических значках, и думала: «Хороший у меня руководитель. Знает литературу, явно широко образованный человек. Но вот сможет ли он меня научить заниматься научными исследованиями? Неужели я буду его первым «скелетом»? Очень старалась вникнуть в содержание прочитанного, записывая все показавшееся наиболее интересным и нужным для моей темы. К назначенному для встречи дню с научным руководителем – урок одолела, но пришлось признаться учителю, что разобраться во всем не смогла, не все оказалось под силу. В ответ услышала: «Если бы Вы сказали, что все понятно, мне было бы страшно с Вами работать». Это звучало ободряюще.

Вскоре Арнольд Наумович пригласил меня на свои лекции по эстетике. Читал он очень интересно, но слушать его было трудно. Материал был насыщенный, речь быстрая, не совсем четкая. Студентам консерватории казалось все это не очень нужным для их профессионального образования. В аудитории стоял гул. Но по содержанию лекция отличалась глубиной и выпуклой, легко схватываемой на слух структурной выстроенностью.

Далее встречи назначались там, где у шефа образовывалось «окно». Он приглашал меня для занятий и в Союз композиторов, и в Институт театра, музыки и кинематографии (это именно тот институт, под грифом которого я прочитала столько книг и смутно представляла себе, что каким-то образом должна быть с ним связанной).

Считая, что мне необходимо углубленное изучение эстетики, мой научный руководитель послал меня прослушать лекции М.С. Кагана, по книгам которого я изучала этот предмет до поступления в аспирантуру. Вероятно, чтобы мне было проще обратиться к Кагану и попросить разрешения посещать его лекции, Сохор дал мне рукопись с просьбой передать Моисею Самойловичу. Таким образом, помог мне познакомиться с ведущим ученым и приобщиться к