Царские письма. Александр III – Мария Федоровна. Николай II – Александра Федоровна - Александр Николаевич Боханов

испытала и знаю эту страшную боль. Но за него надо Бога благодарить, слишком много тяжелых переживаний, без дома и вообще… помню, наш друг сказал, что после женитьбы Сережи он умрет. И вы две женщины одни, или Бэби с вами и, чтобы помог, и добрый дядя. Я через него как следует напишу тебе и маме бедной. Целую ее крепко и скажи, как мы оба его любили и ценили, он редкий был человек… Ужасно только сегодня это знать, быть так далеко. Боже Мой! Как ты во всем этом. Один ужас, помоги и подкрепи тебя Господь Бог.

Какое счастье, что так много вместе были и дружно жили, упрекать себя не в чем. Ты дала ему всю любовь и Бог тебя за это вознаградит. Не плачь, он счастлив теперь, отдыхает и молится за вас всех у Престола Божьего. Ужасно не иметь возможности побывать в церкви, помолиться за всех вас, у Себя всё-таки не то.

Мы Оба нежно благодарим за образчики от дорогого образа. Я счастлива, что ты Мои письма получила, теперь не скоро опять через… что он расскажет тебе о твоих дорогих, только для тебя. Какие ужасы в Ялте и Массандре[980]; Боже куда, куда. Где спасение офицерам и всем. И церкви грабят, и ничего больше святого нет, кончится землетрясением или чем-нибудь ужасным – кара Божия страшна. Умилосердись над Родиной многострадальной. Боже, как молюсь за её спасение.

Ты не видела Иоаннчика в Иоанном монастыре, он служит там диаконом и скоро будет священником[981]. Бедная его жена.

Я очень счастлива, что маленькие Мои карточки тебе понравились. Как Мне тебя жаль и Аля бедная и брат; Боже Мой, сколько страдания. 3‑го Нам передали твои милые вещи: духи, серебряное блюдо, пташки, кожаную книжку; за всё горячо благодарю. Мило, что именно в этот дорогой день получили[982]. Милая, не надо белья, достаточно совершенно у Всех, всё имеем.

Говорят, что скоро привезут японский товар. Японцы в Томске порядок держат. Надеюсь, ты съедобные вещи получила к празднику. Скоро опять пошлем муку и что можно достать. Не позволено больше 12 фунтов, так как у вас сахара нет, неочищенный вкусный мёд – во время Поста.

Мы живём ещё по старому календарю, но придётся, вероятно, переменить, только как с Постом и разными службами. Думаю, что народ страшно рассердится, что таким образом две недели выключают, оттого раньше не было сделано[983].

Вышиваем много для церкви, только что кончили белый венок из роз с зелеными листьями и серебряным крестом, чтобы образ Богоматери Абалакской повесить.

Солнышко светит, греет днём и чувствуется, что всё-таки Господь не оставит, но спасёт, да спасёт, когда всё мрачно и темно кругом и только слёзы льются. Вера крепка, дух бодр, чувствую близость Бога. Ангел Мой, не скорби – это всё должно сбыться. Только, Боже, как мне этих невинных жаль, которые гибнут тысячами.

Письмо слишком толстое, нельзя больше писать. Пускай мама простит, что ошибки делаю, когда пишу по-русски. До свидания, Господь с тобой – прижимаю дорогую головку к груди и в молитвах всегда с тобой.

Посылаю письмо от «Father» (Государя) и Детей.

№ 59

М.М. Сыробоярской

Тобольск, 12 февраля 1918 г.

Милая, моя дорогая. Вот радость, наконец. Получила от Вас одновременно от 16–17 января и детям открытки от 4 февраля.

Теперь выпишу из Вашего письма А.В. (Сыробоярскому), так как он от Вас не получает и беспокоится очень. Милая, Я очень недовольна, что чувствуете себя плохо. Если бы Я знала, какие лекарства Вам дать. У Меня масса для сердца. А вот Ваш бедный маленький город тоже переживает ужасы? Как это не нужно для Вас, бедная. Но сидите побольше дома, Вам лучше будет и сердце отдохнёт. Наверное, мало о себе думаете и никого около Вас, чтобы за Вами смотрел и ухаживал…

Подумайте, для Нас тоже становится трудно. Придётся расстаться с людьми, которые с Нами приехали и долго Нам служат, но дальше не можем[984]. За них Нам обидно. Сколько теперь без места, работы, пенсии, помещений, содержания… Всё из-за Нас… а Мы не виноваты. Но это больно за них.

Сколько Вам горя – бедная, маленькая и одна всё переживает. Но Вы молодец – бодрая, верующая, и с этим можно всё снести. Нежно Вас целую и благословляю. Всегда за Вас горячо молюсь. Да, кто мог подумать, что узнаем друг друга, через страдания сына – странно+… Но и Я благодарна за вас обоих.

№ 60

А.С. Сыробоярскому

Тобольск, 13 (26) февраля 1918 г.

Вот от мамы длинное письмо получила и ещё открытку от 6‑го января, но заказного письма ещё не имею и вряд ли теперь. Бог знает, что творится. Почта ничего не принимает для Петрограда и Москвы. Говорят, там резня идёт. Немцы у Пскова. Мир будет заключен на самых ужаснейших, позорных, гибельных для России условиях. Волосы дыбом становятся, но Бог спасёт. Увидим Его справедливость. По-моему, эта «заразительная болезнь» перейдёт в Германию, но там будет гораздо опаснее и хуже, и в этом вижу единственное спасение России. Тяжело, тяжело ничего не знать, что там творится.

Боже, умилосердствуй и помоги, и спаси. Но душа не унывает, чувствует свыше поддержку, солнце за тучами светит. Что с церковью делают? Больше не будут священникам платить за уроки.

Вообще, хаос, кошмар, но другие страны пережили такие времена в других столетиях и вышли. Всё повторяется. Ничего нового нет. Там люди культурные, у нас нет. Самолюбие давно под ногами затоптано. Но верим, Родина молодая, перенесёт эту страшную болезнь и весь организм окрепнет, но если так всё кончится, тогда через несколько лет будет новая война…

Всё тянет в церковь, там всё излить, но нельзя. Вы тоже не бываете? Будем, вероятно, теперь сами хор составлять, так как не могу настоящего хора содержать больше. Вначале не будет важно, но потом пойдёт. В Крыму Мы три раза всенощную пели, тогда Ольга и Татьяна были маленькие, – 12, 14 лет, но помогали. Надо к первой неделе Поста готовиться, – утром и вечером.

Солнце давно светит и греет, Я не выходила вчера, было ветрено, и была очень занята.

№ 61

Великой княгине Ксении Александровне

Тобольск, 19 февраля (4 марта) 1918 г.

Душка Моя маленькая Chicken!

Крепко целую и мысленно с тобою в твоем горе из-за несчастия, постигшего твою Ирину[985].