Царские письма. Александр III – Мария Федоровна. Николай II – Александра Федоровна - Александр Николаевич Боханов

увидим. Погода чудная, весенняя, Они даже загорели, теперь 20 градусов (17 на солнце). Два раза сидела на балконе, а то на дворе (когда небольшой мороз). Здоровье хорошо было всё время, неделя что опять сердце беспокоит и болит, Я очень мучаюсь…

Боже, как Родина страдает! Знаешь, Я гораздо сильнее и нежнее тебя её люблю. Бедная Родина, измучили внутри, а немцы искалечили снаружи, отдали громадный кусок, как во времена Алексея Михайловича, и без боя во время революции. Если они будут делать порядок в нашей стране, что может быть обиднее и унизительнее, чем быть обязанным врагу – Боже, спаси. Только бы они не смели разговаривать с Папой и Мамой[1001].

Надеемся говеть на будущей неделе, если позволят в церковь идти. Не были с 6‑го января (праздник Крещения Господня), может быть, теперь удастся, – так сильно в церковь тянет. Буду так молиться, как ты пишешь. Бедную твою маму целую.

Хорошо, что ты вещи из лазарета взяла. Боже, какие у вас там переживания, а Нам тут хорошо живётся. Получила чудное письмо от Зины (Менштед). Полным ходом нарисовала тебе 2 молитвы, очень торопилась, извиняюсь, что неважно. Только что узнали, что «Misha» уехал[1002]. Николай Михайлович, это он сказал, что ты знакома с большевиками!..[1003]

Не могу больше писать: сердцем, душой, молитвами всегда с тобой. Господь тебя хранит. Всем сердцем спасибо…

Скоро весна на дворе и в сердцах ликование. Крестный путь, а потом Христос Воскрес! Год скоро, что расстались с тобой, но что время? Ничего, жизнь – суета, все готовимся в Царство Небесное. Тогда ничего страшного нет. Всё можно у человека отнять, но душу никто не может, хотя диавол у человека на каждом шагу, хитрый он, но мы должны крепко бороться против него: он лучше нас знает наши слабости и пользуется этим.

Но наше дело быть на стороже, не спать, а воевать. Вся жизнь – борьба, а не было бы подвига и награды. Ведь все испытания, Им посланные, попущения – всё к лучшему; везде видишь Его руку. Делают люди тебе зло. А ты принимай без ропота: Он и пошлет ангела хранителя, утешителя своего. Никогда мы не одни, Он Вездесущий – Всезнающий – Сам любовь. Как же Ему не верить. Солнце ярко светит. Хотя мир грешит, и мы грешим, тьма и зло царствуют, но солнце правды воссияет; только глаза открывать, двери души держать отпертыми, чтобы лучи того солнца в себя принимать. Ведь мы Его любим, дитя Моё, и мы знаем, что «так и надо».

Только потерпи ещё, душка, и эти страдания пройдут, и мы забудем о муках будем потом только за всё благодарить. Школа великая. Господи, помоги тем, кто не вмещает любви Божией в ожесточенных сердцах, которые видят только всё плохое и не стараются понять, что пройдет всё это; не может быть иначе, Спаситель пришёл, показать нам пример. Кто по Его пути, следом любви и страдания идёт, понимает всё величие Царства Небесного.

Не могу писать, не умею на словах высказать то, что душу наполняет, но ты, Моя маленькая мученица, лучше Меня всё это понимаешь. Ты уже дальше и выше по этой лестнице ходишь…

Живём, как будто тут и не тут, видишь другими глазами многое, и иногда трудно с людьми, хотя религиозными, но чего-то не хватает, – не то, что мы лучше, напротив, мы должны были быть более снисходительными к ним… Раздражаюсь всё-таки ещё. Это Мой большой грех, невероятная глупость.

Тудельс[1004] Меня иногда безумно раздражает, это плохо и гадко; она не виновата, что такая. Мне стыдно перед Богом, но когда она не совсем правду говорит, а потом как пастырь проповедует. О! Я слишком тебе знакомая вспыльчивая. Не трудно большие вещи переносить, но такие маленькие комары несносны. Хочу исправиться, стараюсь; и бывает долго хорошо, потом вдруг опять. Будем опять с другим батюшкой исповедоваться[1005], второй в эти 7 месяцев. Прошу у тебя прощения, моя радость; завтра прощальное воскресенье: прости за прошлое и молись за грешную твою Старушку!

Господь с тобой. Да утешит и подкрепит Он тебя и бедную маму. Вчера у Нас была панихида 1‑го марта[1006], и Я молилась крепко за твоего отца. Был день смерти Моего отца 26 лет, и сегодня милого раненого – лежал в Большом Дворце, светлый герой. Хочу согреть души, но тех, кто есть около Меня, не согреваю: не тянет к ним, и это плохо Мне с ними, и это опять не хорошо.

Горячий поцелуй

Твоя.

№ 65

Ю.А. Ден

Тобольск, 2 (15) марта 1918 г.

Душка Моя дорогая!

Горячо и нежно благодарю за Ваше дорогое письмо. Наконец-то Мы получили от Вас хорошие вести; было очень тревожно так долго ничего от Вас не иметь, зная, что в Ваших краях всё обстоит так плохо. Представляю Себе, как много Вам пришлось пережить, да ещё одной[1007]. Мой маленький крестник всегда с Вами – что ему приходиться видеть и слышать! Это трудная школа. Боже Мой, как Мне Вас жаль, моя дорогая; Вы всегда были таким молодцом. Вспоминаю эти дни, год тому назад. Никогда не забуду, что Вы сделали для Меня, и твердо верю, что Господь Вас не оставит. Вы тогда бросили Вашего сына ради «Матери» (Государыни) и Её Семьи, и за это великая будет Ваша награда.

Слава Богу, что Ваш муж не с Вами, это было бы ужасно, но ничего о нём не знать ещё ужаснее. «Тогда» (в дни мартовского переворота) Я четыре дня не знала, где Мой Муж, но разве можно это сравнить с Вашими переживаниями. Но в общем Нам живётся лучше и легче, чем другим – тяжело не быть вместе со всеми Нашими близкими и не иметь возможности разделять с ними все трудности. Да, разлука – это ужасная вещь, но Бог даёт силы даже и это переносить, и Я чувствую около Себя Его присутствие и чудесная тихая радость заполняет Мою душу (такое ощущение у Тины)[1008], и трудно это объяснить, потому что всё кругом так бесконечно грустно, но это чувство приходит Сверху и не зависит от нас, и знаешь, что Он не оставит, укрепит и защитит.

Получили, наконец, вести от Коровы[1009]; бедняжка, у неё новое горе, похоронила своего любимого отца – её мать с ней. Нелегко ей жить в городе, хотя у нее есть добрые