Просроченный долг - Йожеф Лендел

года редактировал журнал Общества друзей СССР «Дер дроенде криг» («Угроза войны»), сотрудничал в коммунистических газетах и журналах «Берлин ам морген», «Фильм унд фольк», «Вельт ам абенд». В 1930 году работал на германской пролетарской киностудии «Прометеус Вельтфилм». В 1929 году написал книгу о Венгерской Советской республике «Вишеградская улица».

В Берлине его близким другом была Маргарет Бубер-Нойман, автор вышедшей в 1948 году книги «Жизнь во тьме. В застенках Сталина и Гитлера». В одной из своих книг она писала: «Благодаря Йожефу Ленделу я ближе узнала венгерских эмигрантов… Почти каждую вторую фразу они начинали со слов “вот у нас дома”. Всё, что они вынуждены были покинуть, представлялось им совсем в ином свете, они старались придерживаться своих обычаев. По этой же причине они держались вместе и вели весьма изолированный образ жизни»19. Их дружба продолжалась и в СССР, куда Маргарет приехала со своим мужем Хайнцем Нойманом, представителем КПГ в Коминтерне.

В Советский Союз, на «родину мирового пролетариата», мой отец приехал в конце апреля 1930 года. По собственному признанию, у него были весьма смутные представления об СССР. Он верил советской пропаганде, восхищался успехами строительства нового общества, советскими фильмами. Он рассказывал, что, переехав границу в Бресте, поразился, что неважно одетые, явно несытые люди на станциях просили газет. Когда же он дал им иностранные газеты (других не было), они обрадовались, а он пришел в восторг: простые люди владеют иностранными языками. Вскоре он узнал, для чего нужны газеты, а через десять лет и сам просил прислать ему в лагерь куски старых газет, которые перед тем, как порвать на самокрутки, конечно, читал.

В СССР он приехал как корреспондент коммунистической газеты «Берлин ам морген». Первые месяцы был корреспондентом этой и еще одной газеты («Вельт ам абенд»), а в сентябре 1930 года перешел на работу в Профинтерн, где стал референтом, потом завсектором социально-экономического отдела и писал статьи в издававшийся на нескольких языках бюллетень Профинтерна «Социал-экономише арбейтер рундшау». Однако Бела Кун хотел использовать его в редакции венгерского журнала «Шарло эш калапач» («Серп и молот»). В журнале Лендел проработал всего год, затем некоторое время был сценаристом на киностудии «Межрабпомфильм».

Будучи членом КП Германии, Лендел остался в СССР без согласования с немецкой компартией, поэтому ему отказали в переводе в ВКП(б)20. В 1936 году принял советское гражданство, в советских документах он стал называться Иосиф Павлович Ленгиель.

С моей мамой, Ниной Сергеевной Кизевальтер, отец познакомился в конце января 1932 года в подмосковном доме отдыха. 18 марта того же года они поженились. Отец стал вторым венгром в нашей семье: мамина старшая сестра Вера в 1921 году вышла замуж за венгра Виктора Тоота, с которым они вместе учились во ВХУТЕМАСе. Сначала молодожены продолжали жить в разных местах, потому что мамина семья была большая, и возможности выделить им хотя бы маленький угол не было. Отец жил в общежитии в Леонтьевском переулке, ездил в дома творчества, иногда кто-то из товарищей-венгров, уезжая в отпуск, временно уступал комнату. Так они кочевали с места на место. Весной 1933 года отцу дали комнату в гостинице «Союзная», а осенью того же года они, наконец, переехали в собственную комнату. В шестикомнатной квартире на третьем этаже дома № 10 по Пятницкой улице до революции жила одна семья, семья Ромм. К тому времени, когда там поселились мои родители, в квартире жило пять семей. Родители въехали в комнату, которую освободил венгерский поэт Анатоль Гидаш(Правильно: Антал Хидаш, однако в СССР он был известен как Анатоль Гидаш). Незадолго до этого Гидаш поменялся с одним из братьев Ромм, Александром, поэтом и переводчиком, но вскоре переехал в отдельную квартиру в писательском доме, а комната числилась за Союзом писателей. Тогда в квартире еще жил и второй брат, Михаил Ромм, в то время начинающий кинорежиссер.

Отец ездит по стране (Донбасс, Поволжье), пишет очерки, готовит книгу берлинских репортажей. Его всегда интересовали политика и экономика, впоследствии он безуспешно пытался найти некоторые написанные тогда статьи, которые считал важными. Пишет новеллы, вошедшие в его первую после возвращения на родину книгу «Ключ». Работает над романом «Беспокойная жизнь Ференца Пренна». Его занимает фигура германского дипломата Брокдорфа-Ранцау, посла Германии в СССР с 1922 по 1928 год, он собирает материалы для романа «Московский посол» (эту тему он «передал» герою своего последнего романа Иштвану Банице).

В СССР вышла «Вишеградская улица» в 1932 году на венгерском, а в 1933 году — на русском языке («Исторический репортаж»). Он написал также роман об иностранных специалистах в СССР («В стране и за рубежом»). «Роман, в котором Лендел писал о жизни иностранцев в СССР и упомянул голодные 1930–1931 годы, — как вспоминала М. Бубер-Нейман, — был принят государственным издательством в Москве, однако его вернули автору с замечанием “в Советском Союзе никогда не было голода”»21. В 1934 году несколько глав этого романа были опубликованы в журнале «Октябрь», на венгерском языке он был напечатан посмертно под названием «Его зовут Бернхард Рейзиг». В СССР вышли также две небольшие книжечки на русском языке: «Изобретатель Андреас» и «Три домны».

В 1934 году его приняли в Союз советских писателей, причем из почти двух десятков живших тогда в СССР венгерских писателей он один был принят кандидатом. Когда в 1974 году у него спросили, почему только кандидатом, отец ответил: «Сказали, что “Вишеградская улица” — это не литература… Эту мою книгу не посчитали за литературу и даже как репортаж не сочли большой удачей. Потому что в ней, вроде бы, не было достаточно энтузиазма. Я же думаю, что энтузиазм был, но я писал, конечно, только о фактах. Так я стал кандидатом. Один я. Сейчас даже имена большинства из тех, кого тогда приняли в Союз, позабыли»22. То, что его приняли только кандидатом, запомнили, а впоследствии на родине и припомнили.

К середине 30-х годов у моего отца не оставалось иллюзий относительно сталинского режима. Об этом позже он писал в своих произведениях (прежде всего, в романе «Лицом к лицу», передав собственные размышления своему герою Эндре Лашшу). Возвращается к этому времени он и в записных книжках: «Когда я в 1930-м приехал в Москву, я еще был „беспощадно стремящимся к добру“ убежденным коммунистом. Поначалу я только приуныл, а может, и этого не было… Когда арестовали Белу Куна, я уже понимал всё и ждал, сложа руки, собственного ареста» (7.III.74). В 1937–1938 годах были арестованы многие венгерские эмигранты. В ночь с 27 на 28 апреля 1937 года арестовали Х. Ноймана.