Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

же реалистичного подхода, как у меня»[816]. Майский подхватыватил эту тему в своем письме в Москву: он отметил что в устах Ванситтарта «слово “реалист” является синонимом человека, который сознает всю серьезность германской опасности»[817]. В своих мемуарах Майский обращает внимание на то, что по вопросу англо-советских отношений в Великобритании существовало два политических лагеря: тот, что руководствовался мотивом «классовой ненависти», возобладал над тем, который руководствовался «государственными интересами»[818]. Иден видел это несколько по-другому: он помнил, что кабинет без энтузиазма воспринимал англо-советские отношения, а некоторые его члены считали коммунистов чуть ли не антихристами. Теперь же, когда нацистская угроза толкала других членов кабинета «отужинать с дьяволом… они вдруг усомнились, накормит ли он их досыта»[819]. В действительности на ужине с «большевистским дьяволом» для многих членов британской элиты ложка всегда была мала.

Московские переговоры Идена

Визиту Идена в Москву предшествовала остановка в Берлине, где он вместе с Саймоном встретился с Гитлером и другими германскими руководителями. Эта встреча, как и предсказывал Ванситтарт, не принесла ощутимых результатов. Саймон вернулся в Лондон, а Иден в сопровождении Майского отправился в Москву.

Прибытие британского лорда-хранителя печати Э. Идена в Москву (справа от него лорд Чилстон, слева М. М. Литвинов). 28 марта 1935 года. АВПРФ (Москва)

Московские встречи прошли идеально. Литвинов даже слишком расщедрился, великодушно пригласив лорда-хранителя на официальный банкет. «Поднимаю бокал, — согласно английской версии описания встречи, провозгласил Литвинов, — за здоровье Его Величества короля Великобритании, за процветание и благополучие британского народа и за Ваше здоровье!» Необычно: большевик пьет за здоровье короля Англии[820]. За обедом, который состоялся на даче у Литвинова, на столе были выложены пачки масла с напечатанным на упаковке знаменитым литвиновским девизом: «Мир неделим». Очевидно, никто не желал испортить надпись со словами Литвинова, поэтому подносы с маслом остались нетронутыми[821]. Большинство дискуссий за столом вели Иден и Литвинов, но 28–29 марта на одной из встреч к гостям присоединились Сталин и Молотов. Эти дискуссии во многом представляли собой возрождение диалога между СССР и Западом, который почти сошел на нет с приходом Гитлера к власти. Иден рассказал о встречах Саймона в Берлине, но главной темой стала нацистская угроза миру. Иден сообщил, что британские министры отправились в Берлин с целью прояснить возможность участия Германии в системе европейской безопасности. Если Германия не участвует (а именно такой вариант представлялся наиболее вероятным), то предстояло хорошенько подумать, как быть дальше.

Литвинов говорил, что у СССР нет ни тени сомнения в агрессивных намерениях Германии. Германская внешняя политика основана на двух основных идеях — реванша и доминирования в Европе. Для воплощения своих планов Гитлеру нужно было посеять раздор между СССР и Англией, и он, по мнению Литвинова, полагал, что весь мир настолько ненавидит СССР, что простит Германии любую авантюру. Пока рано было говорить о том, куда именно Гитлер нанесет удар в первую очередь, но удар несомненно будет нанесен. Литвинов полагал, что Германия не забыла уроков истории, из которых следует, что попытки завоевать Россию оборачивались для завоевателя значительными потерями и невозможностью удержать территорию.

Затем Литвинов произнес, что советское правительство беспокоится не только о нерушимости собственных границ, но и о мире в Европе. У него достаточно внутренних забот, потребуется полвека, чтобы догнать весь мир, ушедший вперед на десятилетия в технологическом развитии и уровне жизни. Советскому руководству не нужны лишние помехи. А война в Европе, даже если СССР не примет в ней непосредственного участия, чревата тем, что в итоге он все же будет в нее втянут. Поэтому они поддерживают идею коллективной безопасности.

Иден ответил, что британское правительство не настолько убеждено в агрессивности Германии и не хотело бы плохо думать о германских намерениях. Литвинов ответил, что Германия хочет, чтобы у нее были развязаны руки. Однажды Молотов призвал Гитлера публично откреститься от проектов завоевания СССР, которые описаны в «Майн капмф». Гитлер не ответил, хотя советское правительство истолковало молчание как ответ. Литвинов повторил свои опасения насчет британского непостоянства: то, что советская общественность настроена весьма подозрительно, — факт… Если какое-либо правительство начинает потворствовать Германии, советское общество тут же делает нелестные выводы[822].

Встреча британского лорда-хранителя печати Э. Идена с М. М. Литвиновым в Москве. Слева направо: лорд Чилстон, Э. Иден, М. М. Литвинов, И. М. Майский. 28 марта 1935 года. АВПРФ (Москва)

Далее принялись обсуждать «пропаганду». Обсуждение шло по тому же сценарию, что и на встрече Ванситтарта и Майского. Иден признал, что англо-советские отношения обсуждаются давно на партийном уровне. Литвинов в конце концов заметил, что обеспокоенность вопросами пропаганды обычно служит у британцев прикрытием для антисоветской политики. Иден, конечно, такого не говорил, но у других сотрудников британского МИД эта мысль проскальзывала[823].

Встреча Идена со Сталиным и Молотовым состоялась 29 марта. Для Сталина текущая ситуация в мире была опаснее, чем в 1913 году, поскольку существовало два потенциальных агрессора. Иден считал ситуацию беспокойной, но не тревожной. Сталин повторил позицию, уже изложенную Литвиновым, но подчеркнул, что будущее европейской безопасности — либо ее отсутствие — зависит от британской политики. Побеседовали еще немного. Сталин подчеркнул, что во власти Британии сохранить мир, если она этого только пожелает. Иден отвечал уклончиво[824]. В этом и была проблема: программа Литвинова на этих переговорах предполагала далеко идущие планы, но Иден сводил их на нет своими увертками. СССР был готов к решительному антигермансому походу, британцы — не особо. Альфан оценил встречи как успешные, а Чилстон выразил беспокойство, что Литвинов переоценивает влияние Идена в Лондоне. Чилстон отметил, что нарком играл по-крупному. И мог бы отметить — по большим ставкам: если бы что-то пошло не так, он лишился бы поста[825]. Литвинов проводил Идена на вокзал и напутствовал его словами «ваш успех — наш успех»[826]. У Идена были на сей счет сомнения; у Ванситтарта, когда он ознакомился с иденскими записями бесед, они тоже вполне могли возникнуть. В своем отношении к нацистской Германии Ванситтарт был ближе к Литвинову (и Майскому), нежели к Идену. Когда в декабре 1935 года Иден был назначен главой МИД и пришло время переходить от слов к делу, это расхождение во взглядах явно не способствовало англо-советскому сближению. Но не будем забегать вперед.

На тот момент казалось, что все движется в правильную сторону. В середине апреля