Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

Саймоном встретился с Лавалем. Это позволило бы пресечь попытки ослабить Восточный пакт или заменить его пактами о ненападении[796]. Можно подумать, Потемкин мог помешать Лавалю обмануть советское правительство в случае, если бы на горизонте появился берлинский вариант. Литвинов следил за Саймоном, как ястреб. Сообщите Ванситтарту, писал он Майскому, о выходе редакционной статьи в «Известиях», посвященной английской «угодливости» перед Гитлером. Теперь лондонские газеты писали, что Саймон, дабы не раздражать Гитлера, может и отменить визит в Москву. Хуже того, Саймон еще до встречи с Гитлером уже рассматривал варианты уступок ему и принуждал к тому же французов. Литвинов давал понять, что будет рад видеть в Москве Идена и Ванситтарта[797]. Ничего удивительного: наркома беспокоило, что что-то может пойти не по плану. Он, как и Майский, надеялся, что Иден, и особенно Ванситтарт, станут политическими «комиссарами», которые не дадут Саймону отклониться от курса. Литвинову приходилось пристально наблюдать и за Парижем. Задача была не допустить, чтобы Лаваль поддался Саймону или же дал Гитлеру себя одурачить.

Майский теперь отвечал исключительно за успех британского визита в Москву. С Ванситтартом он виделся если не каждый день, то через день. 4 марта в посольстве дали обед в честь Ванситтарта и Сариты. Если читатель помнит их последнюю встречу, то не будет разочарован и в этот раз, поскольку леди Ванситтарт вновь перемыла косточки Саймону, совершенно не заботясь о том, что ее слова могут случайно подслушать. Как высокопоставленная гостья, она села рядом с Майским и стала рассказывать обо всех трудностях, с которыми Ванситтарт сталкивается в МИД. «Ванситтарт и Саймон на многие вопросы смотрят весьма различно. Сверх того, Саймон мало времени уделяет Форин-офису и сваливает всю огромную массу текущей заботы на Ванситтарта. Последний буквально зашивается в работе, будучи занят с раннего утра и до поздней ночи, в то время как Саймон играет в гольф и ездит на свою дачу каждый уик-энд». Последние две недели, продолжала Сарита, творился настоящий организационный ад из-за всех этих встреч с французами и зарубежных поездок Саймона. Саймон лезет во все дела, может сегодня сказать «да», завтра скажет «нет», а послезавтра попросит отложить. Сарита продолжила рассказывать о своих горестях: так, 27 февраля кабинет одобрил министерскую поездку в Берлин, но не в Москву. Ванситтарт полагал, что произошла ошибка, доказывал, что важны оба направления, но не мог повлиять на кабинет отчасти потому, что советская позиция по поводу визита еще не была известна. Ванситтарт хотел решить вопрос как можно скорее. Однако Саймон спустя несколько дней после возвращения из Парижа в министерстве не показывался, проводя время у себя в загородном доме либо за игрой в гольф. Ванситтарт изо всех сил пытался отловить Саймона, но тот его избегал. Наконец, 3 марта Ванситтарт отправился на встречу с Болдуином и Макдональдом. После долгих дискуссий он получил от них одобрение на визит Саймона в Москву. По словам Сариты, у ее мужа почти что лопнуло терпение. Майский предложил ей приехать в Москву на Пасху как туристы. Сарита ответила, что поехала бы с радостью, но Саймон грозит расстроить их планы. Наконец Майский спросил, собирается ли Саймон в Берлин вместе с Иденом. «К счастью, вместе с Иденом, — отвечала она. — Саймон очень падок на лесть, а Гитлер в этом отношении, вероятно, не будет скупиться. Это может толкнуть Саймона сделать в Берлине какие-либо неосторожные заявления. Иден будет его сдерживать и поправлять»[798]. Несомненно, читатель сделает из этого разговора выводы: во-первых, Ванситтарт все рассказывал супруге, а во-вторых, Саймон ей не нравился и не пользовался ее уважением. Далее логично заключить, что Сарита была женщиной болтливой, или же ей просто был симпатичен Майский и она хотела посодействовать ему и мужу с московским визитом. Литвинов не зря не доверял Майскому и не хотел оказаться в ситуации, в которой министр, уже получив приглашение в Москву, отменит визит.

За обедом Майский подсел к Ванситтарту поболтать о литературе. Ванситтарт перебил его, заявив, что хочет говорить о делах, а именно о визите. Визит получил поддержку Болдуина и Макдональда. Прочие члены кабинета также были «за» или по крайней мере не имели возражений. Даже двое министров, которые изначально не приняли идею, теперь смягчили свою позицию. Следующее заседание кабинета, напомнил Ванситтарт, через два дня. Вероятно, визит одобрят, но нам нужно приглашение от Советского Союза. Майский, в свою очередь, объяснил, что ему были даны указания не отправлять официального приглашения до одобрения визита британским кабинетом, что здесь непонятного? Майскому заметил, что теперь это напоминает юмористическую сценку между Альфонсом и Гастоном — двумя вежливыми французами, которые уступают друг другу. Немного подумав, Ванситтарт подтвердил, что похоже. «Впечатление было такое, — заметил Майский, — что ему в голову пришла какая-то новая комбинация».

Затем заговорили о визите Саймона в Берлин, запланированном на начало марта, и о том, какие действия Москве предпринимать впоследствии. Обсуждали логистику и тактику. Говорили о том, кто конкретно из сотрудников поедет сначала в Берлин, а затем в Москву. В других обстоятельствах Москву бы устроил визит одного Идена, благодаря хорошему отношению к нему Литвинова и других членов советского правительства.

«Однако в данном случае и при данной обстановке поездка одного Идена в Москву после того, как в Берлин ездили Саймон и Иден, естественно могла бы дать повод к разного рода нежелательным толкованиям. Надо стараться избежать таких толкований. В[анситтарт] полностью со мной согласился, но прибавил: “Все-таки, как крайний случай, я думаю, что лучше визит Идена, чем совсем никакого визита”. И, когда я спросил В[анситтарта], в чем же дело, почему Саймон после визита в Берлин не смог бы с равным успехом сделать визит в Москву? В[анситтарт] кисло усмехнулся и с некоторым раздражением заметил: “Для всякого визита, кроме возможности, нужно еще желание”».

Майский продолжал беспокоиться по поводу британских уступок Берлину. 20 февраля он предостерегал Саймона и Идена от ослабления Восточного пакта. Но, прибыв в Париж, Саймон начал убеждать Лаваля отказаться от идеи Восточного пакта о взаимопомощи в пользу не таких прочных двусторонних договоров о ненападении. В ответ на такое проявление слабости Гитлер, несомненно, ужесточит свои требования. Ванситтарт согласился, но повторил уже сказанное им: что Великобритания в силу географических и политических причин непосредственно не участвует в Восточном пакте и не сможет выступить его гарантом. В этой связи возможности Великобритании уговорить куда более заинтересованные стороны заметно ограничены. Под конец беседы Ванситтарт и Майский договорились встретиться вновь после двух заседаний кабинета и оценить положение дел