Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

Иден. Саймон уверял, что британское правительство выступает за пакт, но у Майского оставались сомнения. Министр спросил, готово ли советское правительство к «изменению характера Восточного пакта». Он хотел сказать, к его ослаблению, к превращению в ничего не значащую бумажку. Потому что даже такой вариант вряд ли устроил бы Берлин и Варшаву… Не обсуждается, — отрезал Майский. Это следует из его телеграммы в НКИД[788]. Судя по всему, Литвинов не уставал поражаться непоколебимости британской политики, сравнивая записи бесед с Саймоном и Ванситтартом. Майский зондировал почву, задавая одни и те же вопросы и получая одни и те же ответы. Вот, например, какой диалог, состоявшийся в разгар дискуссии о Восточном пакте, сохранился в записях Майского.

Саймон задал гипотетический вопрос: что произойдет, если заключить пакт не получится? Британская общественность нетерпеливо скажет: «Если соглашение о востоке Европы в данный момент недостижимо, не лучше ли поставить себе более скромные и ограниченные задачи? Если бы действительно создалось такое положение, то британскому правительству пришлось бы считаться с настроениями общественного мнения».

«Стало быть, — воскликнул Майский, — Вы допускаете, что при известных условиях Восточный пакт может выпасть из лондонской программы?» Как пишет Майский, «С[аймон] замахал руками и стал утверждать, что он этого вовсе не думает. Он только теоретически обсуждает различные возможности. Тут неожиданно вмешался Иден и громко вставил: “Если на востоке не будет обеспечена безопасность, то не получается никакого разоружения. Не так ли?” — прибавил он, обращаясь ко мне.

Я подтвердил, что, конечно, если система “западной безопасности” будет осуществлена, а Германии на востоке будут развязаны руки, то трудно думать, чтобы какое-либо из восточных государств могло пойти на разоружение». «Совершенно верно! — воскликнул Иден. И затем, обращаясь к Саймону, заметил, что без решения проблемы “восточной безопасности” вообще трудно сделать какой-нибудь существенный шаг вперед».

«Саймон, не возражая против слов Идена, беспомощно развел руками и заявил: “Но немцы ни за что не хотят Восточного пакта? Что с ними сделать?”»

Майский записал: «Я ответил, что за германскую оппозицию Восточному пакту значительную долю ответственности несет британское правительство. В Берлине создалось твердое убеждение, что британское правительство относится к Восточному пакту прохладно, если даже не враждебно. Поэтому немцы так упорствуют в вопросе о Восточном пакте». Саймон запальчиво воскликнул, что это не так, хотя в вопросе британской поддержки он немного перестраховывался. Майский был мастер прощупывать и провоцировать. «“Откуда у немцев могло взяться такое представление? Вы что-нибудь слыхали об этом?” — спросил Саймон, обращаясь к Идену. Иден неопределенно пожал плечами».

Впечатление, которое сложилось у Майского о разговоре между Саймоном и Иденом, было сродни сценкам Лорела и Харди. Британец Стэн Лорел и американец Оливер Харди образовали голливудский кинодуэт в 1927 году, и в Англии их не могли не знать. И эти уклончивые пожимания плечами Ванситтарта явно не спасали. Диалог какое-то время продолжался, говорил в основном Саймон, но собеседники ни к чему не пришли. «Политика “сидеть у моря и ждать погоды” ни к чему хорошему привести не может, — напутствовал Майский, — нужно действовать, а не плакаться»[789].

После этого разговора настроение Майского было переменчивым, от пессимизма к оптимизму. Соответствующая запись в дневнике и нумерованная депеша были обнадеживающего содержания о положительном сдвиге в британской политике, о том, что Лондон признал литвиновскую аксиому неделимого мира и недостижимости безопасности в Европе без участия Советского Союза. Тем не менее влиятельные политические силы Великобритании выступали за сближение с Германией и не торопилась «с признанием СССР подлинной великой державой». Нынешний благоприятный настрой Лондона грозил испортиться — «надо быть очень начеку». Мимоходом Майский отмечает, что «Таймс» и «Дейли телеграф» опубликовали статью, по всей видимости, исходящую от британского МИД, в которой сообщалось, что во внешнеполитическом ведомстве обсуждается вариант с визитом в Москву британского министра. Он воспринял это как добрый знак[790].

Британский визит в СССР

На всякий случай Майский двумя днями позже спросил Ванситтарта, были ли те публикации «уткой» или имели под собой реальную почву. Ванситтарт ответил, что проводил опрос среди членов кабинета по поводу визита в Москву и получил одобрение[791]. Литвинов не очень понимал, что происходит. Майского по-прежнему беспокоило, что Саймон «продолжает свою антисоветскую линию и во что бы то ни стало хочет договориться с Германией хотя бы на базе предоставления ей свободы действий на востоке. Только не выйдет это. Мы не позволим»[792].

Литвинов запросил инструкции у Сталина. «Я отнюдь не считаю особенно желательным приезд Саймона в Москву, но в то же время мы не должны создавать у него впечатления, что его приезд нам нежелателен». Литвинов предположил, что в случае неофициального запроса или зондирования Майскому следует отвечать, что в Москве ждут приезда Саймона или кого-либо еще из министров[793]. НКИД, однако, не счел публикации в «Таймс» и «Дейли телеграф» сколько-нибудь заслуживающими доверия, и Майского просили дождаться какого-либо подтверждения от британского МИД. Он не согласился с Москвой, на что ему было сказано, что НКИД и вовсе сомневается в желании Саймона приезжать в СССР. Так или иначе Майский в результате добился своего: Литвинов уполномочил его пригласить в Москву Саймона, но только его одного. «Лучше бы позвали Идена», — записал Майский в дневнике[794].

По указанию Литвинова Майский 28 февраля встретился с Ванситтартом, фактически на тот момент уже старым его приятелем. Майский снова осведомился по поводу позиции кабинета относительно визита в Москву. Во время внутриправительственных дискуссий против выступили лишь два министра. Ванситтарт не назвал имен, но из других источников Майский знал, что это были военный министр Хейлшем и министр по делам Индии сэр Сэмюэль Хор. Пресса отреагировала позитивно. Ванситтарт заметил, что, если бы СССР подтвердил свое приглашение три-четыре дня назад, то решение бы было уже принято. Саймона ждут в Москве, ответил Майский, задержка связана с неопределенностью по поводу того, будет ли приглашение принято. Затем переключились на обсуждение оргвопросов, что немаловажно, но вряд ли стоит утруждать читателя излишними подробностями. Майский спросил, поедет ли вместе с Саймоном в Москву Иден. Ванситтарт ответил, что это пока не ясно[795].

В это время Саймон был в Париже и обсудил на встрече с Лавалем Восточный пакт. Поскольку данная инициатива уже была отвергнута Германией и Польшей, ее обсуждение в Лондоне и Париже выглядело как отчаянный шаг, попытка договориться о чем-то кроме договоров о взаимопомощи. Литвинов по-прежнему не доверял Саймону и проинструктировал Потемкина, чтобы тот перед переговорами с