Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Слушай, ты, сумасшедшая, которая с каждой секундой все больше и больше теряет рассудок, – спокойно сказал Эфкен. – Откуда ты это взяла? Автор – сын твоего отца или что-то в этом роде?

– Я не сумасшедшая, и ты это знаешь, – сухо отозвалась я. Я медленно потрясла книгой. – Эта книга из моего мира.

– Что? – Теперь настала его очередь удивляться.

– Что слышал, – ответила я, все еще пребывая в замешательстве. – Эта книга из моего мира, и автор не какой-то аноним, а Данте.

Я внимательно посмотрела на его смуглую, слегка побледневшую от мороза кожу, выглядывающую из-под водолазки. Некоторое время он изучал книгу в моей руке, а потом сделал глубокий вздох и спросил:

– Ты уверена?

– Да. И не только эта книга, Эфкен, – сказала я. – Все анонимные произведения в твоей библиотеке из моего мира.

– Подожди. Ты хоть понимаешь, что говоришь?

– Да, – ответила я. – Я ведь не смогла бы прочитать ни одной из них, верно? Но я могу кратко пересказать их.

– Медуза…

– Я серьезно. Я взяла ноутбук Ярен и все изучила. Приложения, которыми вы пользуетесь, пришли из моего мира. Писатели и композиторы тоже. – Я глубоко вздохнула. – Но здесь они созданы анонимами.

– Это… – Он замолчал, не в силах подобрать слова. Да, впервые в жизни Эфкен Карадуман не мог подобрать слова.

– Да, это пугает, – закончила я за него, и он уставился на меня, как будто именно это и крутилось у него в голове. – Есть ли кто-нибудь, кто может нам помочь?

– Мустафа-баба – самый старый и самый сведущий, – ответил он.

– Эфкен, я думаю, нам нужно с ним увидеться.

– Наверное, – просто сказал он. Я не знала, поверил он мне или нет, но в его глазах отчетливо читалось удивление. Когда я развернулась к стопке книг и начала их собирать, он продолжал стоять у меня за спиной и наблюдать за мной.

Разложив несколько книг, я тихо спросила:

– Что тебе известно об анонимных произведениях?

– Здесь только одно издательство, только одна типография, и все книги выходят оттуда, – ответил Эфкен, и я вся обратилась в слух. – Анонимные произведения обычно поступают из анонимных источников. Их присылают вместе с копией, оформленной вплоть до обложек. Какое-то время считалось, что все работы принадлежат одному человеку – потому что обложки были отправлены в распечатанном виде. Конечно, с годами этот миф развеялся. Сюжеты и истории всегда были разными, – продолжал он. – Так просто было принято. Анонимные произведения существовали веками.

– А как же фильмы и песни?

– Они точно так же остаются анонимными. Так принято.

– Неужели никто никогда не задавался вопросом? – Я резко поставила одну из книг на полку.

– Осторожнее, – проворчал Эфкен.

– Неужели никто никогда не задумывался, кто придумал такую социальную сеть, как Фейсбук?[18]

– А зачем? Там тупые подростки ищут себе пару, чтобы потрахаться, и выкладывают всякую дрянь. Людям плевать, кто создал это пространство.

– А Ибрагим ничего не говорил по этому поводу?

– Думаешь, кому-то есть дело до этого психа?

– А у вас есть что-нибудь свое?

– У нас есть много не анонимных работ, – проворчал Эфкен.

– Например? – спросила я.

Он достал одну из книг и протянул мне. У меня по коже побежали мурашки. Я даже не заметила этой книги на полке, но, увидев обложку, моментально узнала ее. Это была одна из наших анонимных работ, но на этом экземпляре было указано имя, которое я никогда раньше не слышала.

– Нет, – сказала я дрожащим голосом, – не может быть.

– Что?

– Это анонимное произведение, – прошептала я.

– На нем есть имя автора.

– Хорошо, я говорю, что это одна из наших анонимных работ. Работа неизвестного авторства.

Я окончательно запуталась. Эфкен тоже был в замешательстве – я хорошо это чувствовала. Возможно, измерения были как-то связаны между собой. Может быть, я была лишь отражением, а часть меня по-прежнему находилась там, в моем родном мире. Возможно ли такое? Я была озадачена. Голос внутри меня подсказывал, что это не так, что здесь пребывала я целиком.

– Может, так и должно быть, – сказал Эфкен, и я подняла на него глаза. – Мы поговорим об этом с Мустафой-баба. А теперь иди и посмотри, что я для тебя купил. Я не знал, умеешь ли ты смешивать краски, поэтому купил все цвета, которые смог найти.

– Достаточно только черного, – ответила я, и он кивнул.

– У меня есть черные акриловые и масляные краски, если того, что я купил, окажется недостаточно. – Он смотрел на меня так, словно пытался понять, что я сейчас испытываю. Видимо, я по-прежнему была бледной как привидение. – Медуза, – позвал он, и я подняла голову, снова посмотрев на него. Я уже начала привыкать, что он называет меня этим прозвищем, хотя не стоило бы. У меня есть имя. – На этот раз мне так же любопытно, как и тебе. Я не пытаюсь избегать этой темы или тебя. Мы поговорим об этом.

– Значит, раньше ты меня избегал? – спросила я, покачав головой. – Что ж, я знала.

– Иногда ты бываешь невыносимой.

– По крайней мере, я честна.

– А может, ты просто упряма и хочешь, чтобы все было по-твоему.

– Я не пытаюсь создать бардак, – честно сказала я. – Честное слово. Просто остановись на минутку и поставь себя на мое место. Быть Махинев гораздо труднее, чем великим Эфкеном.

Я ожидала, что его губы изогнутся в улыбке, но ничего подобного не произошло. Он просто одарил меня одним из своих фирменных равнодушных взглядов и сказал:

– Ты много говоришь.

– Вовсе нет, ты не знаешь, что я чувствую, – прошептала я. Я уже собиралась пройти мимо, но Эфкен схватил меня за запястье и остановил. Я сначала посмотрела на его татуированные, унизанные кольцами пальцы, тисками сдавившие мои запястья, а потом ему в лицо. Его зубы были стиснуты, а в глазах полыхал гнев, который он изо всех сил пытался сдерживать. Он смотрел на меня так, словно его злость испарится, если он увидит мою душу, но в этот раз я хорошо ее спрятала. Она и так была слишком обнажена и изранена. Он так сильно сжал зубы, что ямочки на его щеках стали глубже. Казалось, его острые скулы вот-вот прорежут кожу.

– Ты так сосредоточена на своих чувствах, что тебе плевать на чувства окружающих, да? – спросил он. – Ты ведешь себя как избалованная и эгоистичная маленькая девочка.

– И это говорит человек, который вечно кричит, что он эгоист?

– Тебе нравится использовать мои же слова против меня, не так ли?

– Какая разница? – резко спросила я. – Ты не знаешь, что я чувствую.

– Ты