Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

Все мы слишком много болтаем и, возможно, сами того не желая, бываем нелояльны друг к другу. Но, во всяком случае, в этом вопросе я учусь чести.

Шлю вам всем привет и надеюсь, что это письмо застанет вас в добром здравии. Пожалуйста, не забудьте отправить письмо, как я просил, до 15 июля. С большой любовью,

Том

Джорджу Уоллесу

Гарвардский клуб

Нью-Йорк

Понедельник, 25 июня 1928 года

Дорогой Джордж:

В субботу я отправляюсь в Европу на любом судне, на которое смогу сесть, но надеюсь, что на немецком, чтобы можно было купить пиво. Я хочу, чтобы ты написал мне, если сможешь, до 15 июля и отправил письмо в Американ Экспресс, Париж. Я прошу об этом еще полдюжины человек, потому что знаю, что одно из самых отвратительных чувств в мире – это уйти из окна иностранной почты с пустыми руками. Я не знаю, где я буду, – я пробуду в Париже всего несколько дней, – но этот почтовый адрес очень удобен. Собирался в Вену, но на днях узнал, что там проходит большой музыкальный фестиваль, город полон наших соотечественников, а цены, разумеется, достигли потолка. Так что придется искать другое место. Если мне удастся купить билет второго класса на «Лье де Франс», я сойду в Гавре и отправлюсь вверх по приятной Сене в Руан. И Брюссель – тоже неплохое место. Красивые девушки и дешевое шампанское. Или снова Мюнхен. Или Буда-Пест – у меня есть напечатанный на машинке список всего, что там можно есть и пить, подаренный мне мистером Биром, братом писателя. [Ричард Бир, который был американским вице-консулом в Будапеште в 1922 и 1923 годах]. И если бы не было так жарко, я бы хотел побывать во Флоренции. Я не получаю никакого удовольствия от Испании, хотя все это делают. Обычно я отстаю от современников на три-четыре года.

Я еще не ответил Дж. Уолтеру Томпсону. Они дали мне больше времени, чтобы все обдумать. Но что я хочу сделать, так это написать новую книгу. У меня есть одна, от которой воняет шиком, деньгами и романтикой. [«Речной народ»] Это будет просто длинная книга. Но, честно говоря, я думаю, что смогу сделать из нее очень хорошую и трогательную историю.

О главном – о монстре [“O, Lost”]: Миссис Эрнест Бойд назначила себя моим агентом – за плату в 10%. Она говорит, что это хорошая книга, но слишком длинная, она думает, что сможет найти издателя. Говорит, что я должен сократить ее. Кроме того, мистер Мелвилл Кейн, адвокат «Харкорт, Брейс» и член фирмы, говорит, что это хорошая книга – прекрасное, трогательное и выдающееся произведение. Он говорит, что она слишком длинная – он открыл экземпляр «Элмера Гентри», который напечатала его фирма, и установил его максимальную длину. [Мистер Кейн не был «членом фирмы». Но он был директором корпорации. Он не предписывал «Элмеру Гентри» максимальный объем, а просто предложил его в качестве примера романа хорошего размера]. Он считает, что если я сокращу свою рукопись, роман опубликуют. Миссис Бойд отдала книгу в молодую издательскую фирму. [Covici-Friede] Когда она услышала о «Харкорт Брейс», то позвонила и сказала, что мне будет гораздо лучше, если я обращусь в новую фирму. Она сказала, что они хотят получить первый эксклюзив на мою вторую книгу и опубликуют ее, если она будет написана так же хорошо, как первая, и будет иметь разумную длину. Как ты думаешь, на что-то это похоже? Я не понимаю, почему они должны меня обманывать…

Вот и все на сегодня. Поехал домой на неделю и обнаружил, что у всех полно недвижимости и нет денег. В субботу собирался в Европу, но дантист сделал увлекательную операцию на зубе и челюсти. Больно, как в аду, но работа хорошая.

Пожалуйста, напиши мне хорошее письмо в Париж, и я постараюсь ответить добром на добро. С любовью к семье.

Алине Бернштейн

[Нью-Йорк, четверг, 28 июня 1928 года]

Дорогая Алина:

Я только что вернулся с полуночного представления «Бриллиантовой Лил», что было главной причиной, по которой я пошел в театр. Я хотел посмотреть, что такое театр в два часа ночи. Мне очень понравилось представление: все настолько плохо, что очень хорошо. Выйдя на улицу, я прочитал новость о том, что Эл Смит был выдвинут в президенты. Это тоже будет хорошее шоу. Как я понимаю, у демократов в платформе есть пункт, который кажется сухим для сухих и мокрым для мокрых. Хотел бы я, чтобы у нас было такое пиво.

Последние два-три дня у нас стоит нью-йоркская жара. Сегодня вспотели и стены, и тротуары, и люди. До этого было почти всегда холодно и шел дождь. Я уехал домой на неделю – вернулся десять дней назад. Семья в порядке, но все очень бедны, а город лежит на спине после бума. У всех много земли, но нет денег. Моя мать в порядке, но мне кажется, что она сильно постарела. Ее ум по-прежнему быстр и активен. У нее много хорошей недвижимости, которая, как говорят, будет в порядке, и много плохой, которую она купила во время всеобщего помешательства. У меня было всего один или два фотоснимка, я рад, что увидел их. Мейбл удивительно похорошела, прибавила двадцать фунтов и выглядит совсем другим человеком. Фред приехал с юга за два часа до моего отъезда.

У меня была долгая осада с дантистом, но сейчас он почти закончил. Он просверлил мне больной зуб, пробил дырку в десне и выскреб кость ножом. Было чертовски больно. Но это была хорошая работа, я думаю, что теперь все будет в порядке. Я несколько раз видел мисс Стотт. Сегодня она снова была на ногах. Временами она ужасно действует мне на нервы своей непрекращающейся манией по поводу Совета по Здравоохранению, но она добрая душа, я верю, она очень любит тебя. Я предоставляю ей место, как ты просила, и сегодня же познакомил ее со стариком Гринлифом. Я привел в порядок свои книги и бумаги, насколько смог, но, боюсь, тебе и ей придется распорядиться остальным по своему усмотрению, когда ты вернешься. Если ты вернешься до сентября, надеюсь, ты сделаешь здесь все, что сможешь, потому что мне хотелось бы думать, что кому-то это пригодится. Я написал нескольким людям письма и попросил их писать мне, когда я буду в отъезде, потому что знаю, что одно из самых отвратительных чувств