Deepfake. Где ты? Проснись! - Андрей Владимирович Курпатов

Наше «социальное я» – это и весь этот сонм призраков, которых мы сами же и создали, и наше собственное восприятие себя как «личности», созданное этими призраками.

Впрочем, эта игра в кошки-мышки с самими собой на этом не закачивается… Наше «телесное я» и «социальное я» венчаются «сознательным я». Философы ломают копья, пытаясь определить границы и феномен сознания. Но возможно лучший из них когда-то сказал: «Границы моего языка определяют границы моего мира», – и на этом можно было бы остановиться.

Да, самый изощрённый deepfake реальности возникает уже на уровне понятийного мышления. Здесь мы создаём не просто образы или ощущения, а целые миры абстрактных сущностей. Но мы принимаем эти несуществующие сущности за что-то абсолютно реальное.

Каждое слово, значение которого мы перепридумываем под себя, становится порталом в особую реальность смыслов, существующих исключительно в нашем воображении.

Нетрудно заметить, что граница между сознанием и воображением просто перестаёт существовать. И это, без преувеличения, deepfake третьего уровня – иллюзия обретает способность порождать всё новые и новые иллюзии.

В заключение нам, вероятно, следует сказать, что все эти три уровня deepfake-реальности не возникают отдельно и не существуют сами по себе. Нет, они наслаиваются, взаимно усиливают и поддерживают друг друга.

Телесный дискомфорт может вызвать социальную тревогу, которая превращается в личностный кризис и стимулирует духовные искания на пространствах понятийной deepfake-реальности. Или наоборот – абстрактная, по сути, идея, некое представление сознания легко может породить социальный конфликт. А тот, в свою очередь, отзовётся физической болью, которая затем, сделав круг, вернётся к нам душевными терзаниями.

Мы не знаем, где заканчивается одно «я» и начинается другое. Нам не понять, какая часть наших страданий исходит от тела, какая от социальных отношений, а какая от понятийного мышления. Всё слилось в единый клубок deepfake-реальности, из которого, кажется, нет выхода. Мы оказались в ловушке тройного комбо: биологического, социального и концептуального deepfake. И чем глубже мы погружаемся в эти слои иллюзий, тем труднее нам на что-то опереться…

Однако именно понимание многослойности того обмана, с которым нам приходится иметь дело, может стать ключом к освобождению. Осознав, как работают эти механизмы, мы получаем шанс покинуть иллюзорные пределы иллюзорной клетки нашего иллюзорного «я».

Глава вторая

Саркофаг сознания, или Как мы думаем

Мало, кто думает больше, чем два или три раза в год. Я сделал международную репутацию для себя, думая один или два раза в неделю.

Джордж Бернард Шоу

Весь наш с вами мир – это тотальный deepfake. Но если всё вокруг подделка, если даже наше «я» – лишь иллюзия, то существует ли вообще что-то подлинное? И главное – можем ли мы обрести эту подлинность?

Цифровой мир – прекрасная метафора для того, о чём мы говорим.

Мы видим на экране компьютера образы реальности, других людей, места и события. Мы читаем тексты, находим в них смысл. Мы общаемся с искусственным интеллектом и ботами, зачастую даже не догадываясь, что это лишь алгоритмы, выдающие себя за людей.

Всё это – одна большая иллюзия: на компьютерных платах нет ни мира, ни других людей, ни смыслов, ни собеседников. Это лишь бесконечные нули и единицы кода, которые просчитываются на бесчисленных процессорах, связанных километрами оптоволоконных кабелей, опутавших Землю, а теперь ещё и космическими спутниками.

Реально именно это, а не то, что кажется нам реальным, когда мы смотрим в экран.

Наш мозг – это такие же миллиарды нейронов-процессоров, связанных друг с другом километрами нервных отростков и несчётным количеством синаптических контактов. Вот что реально. Но что тогда – все наши ощущения, чувства, мысли, представления о реальности и индивидуальные смыслы?

Что мы вообще такое?

Бессознательное

У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознаётся даже себе самому.

Зигмунд Фрейд

После того как мы посмотрели на отдельные модусы нашего существования – «телесное я», «социальное я» и «сознательное я», – давайте попробуем понять, как это работает. Нейрофизиология позволяет нам разделить всю нашу психическую активность на четыре кластера.

Высший кластер нашей психической активности – это сознательная деятельность.

Мы постоянно что-то осознаём, рассуждаем, что-то думаем и слышим внутри себя внутренний диалог, и всё, что мы сознаём, становится частью этого кластера.

На нейрофизиологическом уровне сознание производится префронтальной корой, а отвечает за этот режим работы нашего мозга – одна из трёх базовых нейронных сетей, описанных выдающимся нейрофизиологом, профессором Вашингтонского университета в Сент-Луисе Маркусом Рейчелом, – центральная исполнительная сеть.

Но откуда в нашем сознании появляются те мысли и чувства, которые мы осознаём? Над этим трудятся три большие системы: бессознательное, неосознанное и подсознание (часто эти термины используются как синонимы, но мы будем придерживаться строгих определений).

Зигмунд Фрейд

Бессознательное – кластер нашей психической активности – был изначально описан Зигмундом Фрейдом. К сожалению, автор психоанализа сильно мистифицировал понятие «бессознательное» и приписывал ему множество функций, которыми оно не обладает, даже теми, которых в нашей психике нет.

Но не будем обращать внимание на отдельные выдумки и сосредоточимся на ключевой идее Зигмунда Фрейда: бессознательное – это область, в которой находятся наши инстинктивные влечения.

Нейрофизиология показала, где наше бессознательное находится: соответствующие отделы мозга, этот наш «внутренний зверёк», получили название «лимбическая система».

К лимбической системе относятся:

1. во-первых, подкорковые ядра – скопления нервных клеток в глубине мозга, отвечающие за различные программы поведения (от «бей-беги» до сексуального возбуждения) и интегрированные с эндокринной системой;

2. во-вторых, поясная кора – те области коры головного мозга, которые физически опоясывают эти глубинные, подкорковые структуры, отвечают в нашей психике за реализацию социального инстинкта – «волю к власти»;

3. наконец, сюда же можно отнести и уже хорошо уже известный нам островок Рейля с его центрами боли и удовольствия, а также интерорецептивной чувствительностью – внутренним чувством тела.

На анатомическом уровне кора больших полушарий представляет собой, по существу, единое, связанное внутри самого себя полотно.

Да, она скомкана в виде извилин, чтобы уместиться внутри пространства нашего черепа, но это именно единое поле – единый сервер.

С подкорковыми структурами не так – они лежат отдельно и по большей части представляют собой отдельные скопления нервных клеток, так называемые подкорковые ядра.

Так что даже если опустить непосредственную связь этих нервных центров с гормональной системой и их участие в производстве нейромедиаторов, что крайне существенно, это уже фундаментальное различие.

Кора головного мозга – шапка, надетая на подкорку. И если все структуры, относящиеся к коре, связаны между собой общей логикой, то отношения между корой и подкоркой напоминают отношения отдельных субъектов. У них действительно разные характеры, разные подходы к восприятию мира, совершенно разные способы реагирования.

Неудивительно поэтому, что конфликт между корой и подкоркой – дело почти неизбежное.

Они даже говорят как бы на разных «языках»: ядра подкорки генерят нервные импульсы, а не образы, как это делает кора головного мозга. Так что сознание, даже если бы захотело, не может проникнуть в этот реактор страстей. Всё, что она может, – это подавлять различные возмущения бессознательного.

Подавленные сознанием, эти импульсы-влечения продолжают создавать напряжение, пусть и за бетонным саркофагом сознательных установок.

Этот конфликт (и тут Зигмунд Фрейд не ошибался) приводит к неврозам: подавленное напряжение наших бессознательных влечений выстреливает не там, где оно реально возникло, используя