Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

в доме, и отправляется туда. Затем мать требует, чтобы младший мальчик пересел на другую сторону машины; он сопротивляется, мать в итоге вытаскивает его и заставляет пересесть, отрицая, что во всем виноват его старший брат. Старший мальчик возвращается, после чего в той же последовательности, но не так долго происходит борьба за заднее сиденье; в конце концов все усаживаются в машину (старший мальчик – слева сзади) и уезжают.

В этом смысле дети ведут себя точно так же, как и взрослые, за тем исключением, что у последних имеются наработанные способы прекращать драки своими силами, тогда как дети полагаются на других людей[16]. Аналогичным образом, драки в школах обычно начинаются в присутствии учителя либо в том месте, где учитель, скорее всего, быстро появится, чтобы прекратить драку; в тюрьмах большинство драк происходит в присутствии охранников [Edgar, O’Donnell 1998]. Именно так выглядит механизм, благодаря которому драки не длятся долго.

К исключению (b) относятся случаи более продолжительного насилия, которое может иметь место в ситуациях, когда силы обеих сторон принципиально неравны – например, когда несколько человек долго избивают оставшегося в одиночестве противника или когда сильный бьет более слабого. Данное исключение подразумевает следующий вывод: поддерживать на протяжении очень долгого времени сложно не само насилие, а именно состояние боевой конфронтации – напряженность схватки один на один или между небольшими группами, равными по силам, когда на один удар или выстрел отвечают другим. Но если один из соперников повалит другого навзничь или поставит в незащищенное положение, эта напряженность будет снята и насилие может продолжаться.

Реальные поединки, как правило, непродолжительны, а у их участников, похоже, нет достаточного объема мотиваций, вовлекающих их в длительную жестокую схватку с другим человеком. Драки получаются короткими, потому что их участники хорошо умеют обнаруживать моменты, где можно остановиться, считая их уместными с точки зрения драматургии происходящего. Драки могут длиться и дольше, но так происходит в случаях, когда они намеренно инсценируются как нечто несерьезное, не представляющее собой фрагмент реального мира. Эпизоды насилия могут быть более продолжительными и затяжными, если они находятся под контролем, ограничиваются в части как вероятности получения травм, так и атмосферы враждебности – именно поэтому тренировочные поединки намного продолжительнее реальных. И даже яростные драки, как правило, происходят в местах, где соперников можно разнять.

Еще один миф индустрии развлечений – улыбающийся и шутящий убийца или «плохой парень». На деле убийцы, грабители или участники драк крайне редко находятся в хорошем веселом настроении или хотя бы демонстрируют сардоническое остроумие[17]. Образ смеющегося злодея очень хорошо воспринимается публикой именно благодаря своей нереалистичности: в нем содержится закодированное сообщение о том, что действия негодяя не имеют отношения к действительности – они ограничены структурой развлекательного жанра. Вот почему образ жизнерадостного злодея является излюбленным стереотипом в мультфильмах и комических/фантастических мелодрамах, вносящим именно этот комический оттенок в, казалось бы, серьезный драматический сюжет. Зрителю этот образ позволяет настроиться на восприятие развлекательного произведения, а не испытать ужас, как это произошло бы в случае с реальным насилием. Повторим, что развлекательным жанрам удается изображать насилие таким образом, что при этом скрывается его ключевая особенность – напряженность и страх конфронтации.

Насильственные ситуации формируются эмоциональным полем напряженности и страха

Задачей этой книги является построение общей теории насилия как ситуационного процесса. Насильственные ситуации формируются эмоциональным полем напряженности и страха. Для того чтобы любой акт насилия успешно состоялся, требуется преодолеть эти напряженность и страх. Одним из способов осуществить это является превращение эмоциональной напряженности в эмоциональную энергию (ЭЭ) – обычно такое превращение происходит у одной из сторон противостояния в ущерб другой. Питательной средой успешно реализованного насилия является конфронтационная напряженность/страх, когда одна сторона – доминант – завладевает эмоциональным ритмом, захватывающим другую сторону – жертву. Однако сделать это способны лишь немногие люди. Описанная ситуация представляет собой структурную особенность ситуационных полей, а не некое свойство отдельных индивидов.

Как утверждалось в моей предыдущей книге «Цепи ритуалов взаимодействия» [Collins 2004], эмоциональная энергия представляет собой переменный результат вообще любых ситуаций взаимодействия, в большинстве из которых насилие отсутствует. ЭЭ варьируется в зависимости от того, в какой степени участников той или иной ситуации захватывают эмоции и телесные ритмы друг друга, а также от того, насколько они включены в общий фокус внимания. Когда все участники ситуации ощущают солидарность и интерсубъективность, возникает позитивный опыт. Такие успешные ритуалы взаимодействия оставляют у людей ощущения силы, уверенности и энтузиазма по отношению ко всему, чем занимается группа, – именно такие ощущения я и называю эмоциональной энергией. И наоборот, если взаимодействие не порождает вовлеченность (entrainment) определенных людей (либо если их подчиняют себе или дискриминируют другие), они теряют ЭЭ и остаются с ощущением подавленности, отсутствия инициативы и отстраненности от того, что волнует группу.

Сложность насильственных взаимодействий заключается в том, что они идут вразрез с нормальными ритуалами взаимодействия. Склонность к вовлечению в ритмы и эмоции друг друга означает, что в ситуациях, когда во взаимодействии преследуются противоположные намерения – такие случаи можно назвать антагонистическим взаимодействием, – люди испытывают всепроникающее ощущение напряженности. Собственно, это я и называю конфронтационной напряженностью, которая при повышенных масштабах интенсивности постепенно переходит в страх. Именно по этой причине осуществлять насилие непросто, его не удается творить просто так. К лицам, хорошо владеющим навыками насилия, относятся люди, которые обнаружили некий способ обходить конфронтационную напряженность/страх, обращая эмоциональную ситуацию на пользу себе и в ущерб противнику.

Именно особенности конкретных ситуаций предопределяют, какие разновидности насилия состоятся или не состоятся, когда и как это произойдет. Это означает, что нечто происходившее в прошлом, до того, как участники конфронтации оказались в этой ситуации, не является ключевым фактором, определяющим, состоится ли между ними схватка, каким образом они будут драться, если ситуация станет развиваться в данном направлении, а по сути, и то, кто будет победителем и какого рода ущерб будет нанесен.

Альтернативные теоретические подходы

Большинство существующих объяснений насилия относятся к категории объяснений предпосылок (background explanations): в них представлены факторы вне конкретной ситуации, которые приводят к наблюдаемому насилию и вызывают его. Некоторые фоновые условия (background conditions) могут быть необходимыми или по меньшей мере сильно предрасполагающими к насилию, но их, конечно же, недостаточно. Между тем ситуационные условия всегда необходимы, а иногда и достаточны, что придает насилию гораздо более внезапное качество, чем любой другой разновидности человеческого поведения. Как уже отмечалось, такие условия, как воздействие бедности, расовой дискриминации, семейной неустроенности, жестокого обращения и стресса, далеко не всегда предопределяют,