Филипп Янковский. Только чужой текст. Творческая биография - Наталия Александровна Соколова

затмили обучение режиссуре во ВГИКе, тектонические сдвиги в семейной жизни – женитьба на актрисе Оксане Фандере и рождение детей, Ивана и Елизаветы, – строительство успешной карьеры постановщика музыкальных видео, рекламы и активное участие в судьбе компании «Арт Пикчерс», подготовка к собственному режиссерскому дебюту – съемкам картины «В движении»…

Актерских работ в этот «дорежиссерский» период (с 1990-го по 2002-й, до выхода «В движении» на киноэкраны) было мало. Но, при кажущейся незначительности, для Янковского все эти роли симптоматичны. Продолжить тему иллюзорного двойного дна было суждено эпизодическому герою из по-медицински стерильного триллера Романа Прыгунова «Одиночество крови» – дебюта тогдашнего клипмейкера в полнометражном художественном кино.

На первый взгляд, эту роль Янковского можно было бы и проигнорировать: ну сыграл эпизодик по дружбе, поддержал давнего коллегу по «Арт Пикчерс» – что примечательного? Социальные связи, дружеская и цеховая солидарность – кажется, не более того. Ведь тогда Янковский и Прыгунов еще и одновременно дебютировали в режиссуре: премьеры «Одиночества крови» и «В движении» прошли в рамках 24-го Международного московского кинофестиваля. Но нет, эта микроскопическая роль на три минуты экранного времени любопытна как феномен – в границах актерской карьеры Янковского.

Артист играет безымянного парня на романтическом свидании. Из его разговора с девушкой (Эльвира Болгова) становится ясно, что пара познакомилась лишь месяц назад, однако молодой человек уже успел сделать возлюбленной предложение руки и сердца. Которое она, кокетничая и дразня юношу, все же приняла. Но вот что характерно: наблюдая за веселой пикировкой влюбленных, не можешь отделаться от мысли, что парень этот – какой-то подозрительный. Загадочный. И решение о браке скоропалительное, и какой-то кассетой он девушке иронично грозится – дескать, записал что-то, чтобы быть уверенным, что случившееся – не сон. А что он записал на диктофон: момент согласия выйти замуж? Или компромат? Сомнений прибавляет и последний крупный план Янковского в конце эпизода: обаятельная улыбка, с которой герой провожает уходящую в ночь невесту, как-то резко смывается с лица, и парень вдруг становится серьезным, – даже угрожающе серьезным.

Прыгунов снял кровавый триллер с элементами мистики и джалло, и зритель долго не понимает, что же за маньяк, убивающий девушек, орудует на экране. Его первой жертвой становится героиня Болговой, а потому какое-то время подозрения неизбежно падают и на странного парня в исполнении Янковского. Для артиста это момент характерный: у его условно хорошего персонажа всегда есть шанс оказаться «оборотнем», душегубом, предателем, – или ровно наоборот, как, например, в случае с честным сыном своего отечества Павлом Новиковым из «Филера».

Вот и в «Одиночестве крови» выяснится, что герой Янковского ни при чем, – но какое-то время у публики будут основания подозревать его в жестоких серийных убийствах. В дальнейшем точно такая же интрига окутает и других персонажей актера: например, майора Державина из сериала «Аксентьев» и психолога Бориса из «Черного облака», – но и эти подозрения также не оправдаются.

Часть вторая:

Люди власти и люди хаоса

«У Филиппа Янковского не только два высших образования и две профессии – даже его внешность двойственна. И в тридцать, и в пятьдесят пять этот актер умеет казаться – моложе. Глаза, в разрезе которых есть что-то рысье, проницательное, то беззастенчиво смеются, то распахиваются по-детски мечтательно. А еще меняют цвет: не поймешь, какие они чаще, серо-зеленые или серо-голубые. За хрупкостью высокого, исчезающе худого силуэта угадывается сталь, неожиданная внутренняя жесткость. Улыбка открытая и солнечная, – но в линии губ скрывается что-то лукавое, даже ядовитое. Темно-русые пряди, наискосок спадающие на лоб, романтизируют облик. Короткая стрижка, наоборот, расставляет акценты резко: на очерченных скулах, на кровеносных сосудах, вздувающихся под тонкой кожей на висках, – и тогда образ становится суше, напряженней, “взрывоопасней”.

После пресс-показа спектакля «Dreamworks* *Мечтасбывается» в МХТ им. А. П. Чехова, 2016

А еще у Филиппа Янковского не бывает двух одинаково сыгранных спектаклей.

Пытаясь зафиксировать его актерскую природу, я поймала себя на том, что подбираю слова, будто бы пишу о пламени свечи. Том самом, из “Ностальгии”: реагирующем на едва заметные воздушные течения, ярко разгорающемся под сильными порывами и очень уязвимом – боишься, погаснет. Вот точно так же, как существует в кадре у Андрея Тарковского этот колышущийся огонек, – существует на сцене и на экране артист Филипп Янковский.

От пламени свечи не стоит ждать постоянства.

Он очень насыщенно молчит – но иначе, чем Олег Янковский, его отец. Здесь важнее не статика – динамика. Детализация тишины. Едва уловимые движения глаз, ресниц, нижних век, уголков губ рассказывают все о переменчивой гамме чувств его героев. Не менее выразительны рельефные кисти рук. Длинные пальцы, редко бывающие в покое: загребающие воздух в кулак от бессильной ярости, тревожно растирающие лоб замученного тягостными думами Вадима Белозерова – или Ивана Тургенева на грани обморока от синдрома Стендаля, – впивающиеся в бортик мхатовской ложи, когда сидящий “в засаде” Митя Карамазов слышит о Грушеньке…»

Почти этими же словами, с минимумом изменений, я писала о своем герое в 2018 году[42]. Понимание актерской сути Филиппа Янковского осталось для меня прежним и сегодня. Зато огромное количество новых проектов позволило годы спустя четче увидеть закономерности и направление творческого развития Янковского: подавляющее большинство героев, сыгранных после возвращения в 2011 году к профессии, объединяет магистральная для артиста тема власти. Персонажи Янковского либо наделены тем или иным ее типом, либо, наоборот, принципиально никакую власть не признают или даже бунтуют против нее – этакие «свободные радикалы». Зачатки этой актерской темы прослеживаются еще в ролях раннего, дорежиссерского периода, однако отчетливо она начинает звучать уже в зрелом возрасте – особенно после пятидесятилетия.

Влиятельный человек – хрупкий внешне, зато, на контрасте, неожиданно сильный внутренне, – типичный герой Филиппа Янковского. Однако власть, данная его персонажам, сильно разнится. Сегодня самый востребованный кинематографом тип его могущественных героев – это охранители власти, представители той или иной официальной структуры (а подчас – неофициальной, «теневой», но более мощной, чем официальная). Главная функция таких персонажей – следить, чтобы питающая их система оставалась стабильной. К ним относятся король Людовик XIII («Три мушкетера»), штабс-капитан РОВС Семенов, он же Крест («Гетеры майора Соколова»), офицер СС Хельмут Хорст («Свидетели»), член тайного вампирского ордена «Священная дружина» Александр Руневский («Карамора»), майор ФСБ Владимир Державин («Аксентьев»), коррумпированный замминистра Вадим Белозеров («Контейнер»), канцлер Никита Панин («Царская прививка»), директор аффинажного завода Андрей Осинский («Прелесть») и криминальный авторитет Тунгус («Лихие»). Последнего, впрочем, полноценно анализировать еще рано – на момент написания этих строк вышла лишь первая часть сериала Юрия Быкова, в которой