Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

И. Б. Тито, В. П. Гонтарь, Й. Броз на острове Бриони

1963

[Семейный архив автора]

Юля-большая и Виктор Гонтарь тоже наведывались к ним неоднократно (по дневникам Гонтаря у меня создалось впечатление, что он напрашивался, как зять Хрущева). Он оставил много фотографий этих визитов, и на них даже неформальный Тито в темном итальянском костюме и черных очках выглядит как рок-звезда. Гонтарь туда и на гастроли приезжал с Киевской оперой, и маршал с великолепной женой в мехах и шелке их неукоснительно посещали. Театр был прекрасный, заслуженный и вообще много гастролировал, но в Белград приезжал чаще других.

Мама и тетя Рада не сомневались, что его приглашали, чтобы потрафить важному тестю, хотя сам Виктор Петрович настаивал на собственной влиятельности и даже рассказывал, как Тито с ним делился: «Хрущеву я не верю, но его использую».

Белграду дружба с Москвой была выгодна: независимость «неприсоединения» к военным блокам обеспечивала ему баланс между США и СССР, чтобы и те, и другие боролись за его внимание. Первому секретарю отношения тоже были важны. Он хотел брать у югославов уроки «демократизации управления предприятиями»[709], вспоминая запущенность страны, увиденную в свою первую поездку. За несколько лет их «самоуправленческого социализма» вдруг все заработало на зависть, так как там «экономикой управляет не бюрократический верхний эшелон, как в СССР, а сам народ», рассуждал Хрущев[710]. В устройстве совнархозов он частично хотел скопировать их нэп, хотя и осуждал свой.

Дома Никита Сергеевич досадовал на несговорчивого «твердолобого» Мао, хвалил себя за способность договариваться и дружить с величественным Тито и уже вовсю готовился приглашать дружелюбного Кеннеди в Москву. «Вот с Америкой мы противоборствующие системы, но с ними легче сосуществовать, чем с нашими социалистическими собратьями», — иногда сетовал он. А Нина Петровна с дочерями обсуждали, как они будут показывать первой леди США столичные достопримечательности и какие платья нужно будет заказать у Нины Гупало к приезду «прекрасной Джеки», чтобы не ударить лицом в грязь.

В час дня 22 ноября 1963 года в городе Даллас штата Техас американский президент умер от ран, нанесенных выстрелами Ли Харви Освальда, так и не успев встретиться с советским премьером. Мир был в шоке. В Москве сразу собрался Президиум, чтобы утвердить программу действий и соболезнований. Громыко должен был встретиться с послом США Колером, а телеграммы в Белый дом послать Хрущев, председатель Президиума Верховного Совета Брежнев и Нина Петровна. Но она не только написала телеграмму; она приехала в Спасо-хаус, резиденцию посла США, подписать книгу скорби, что вызвало недовольство министра иностранных дел, — это было не по протоколу.

Прабабушка говорила, что не могла даже представить себе страдания «мадам Жаклин»: «Мне было все равно, что на меня протокол не распространялся. Я хотела подержать ее за руку, поддержать. Мы с Никитой Сергеевичем собирались ехать на похороны. Кеннеди мог бы стать прекрасным президентом». Но из-за «советского следа» в его убийстве все-таки решили, что поедет Анастас Иванович, чтобы не отвлекать внимания от трагедии на «шоу Никиты».

В пригородном поезде в Нью-Йорке

23 ноября 1963

[Getty Images]

Смерть Кеннеди была не только трагедией, но и проблемой для Кремля. Освальд до этого несколько лет жил в Советском Союзе, эмигрировав в «коммунистический рай». В столице его признали не совсем в себе и отправили в глубинку, в Белоруссию, где он женился на минчанке Марине Прусаковой. В Америке все газеты трубили о том, что он был специально завербован КГБ и лично Хрущевым в отместку за Карибский кризис. Эта версия не была подтверждена ни тогда, ни сейчас, но у нее до сих пор остались сторонники, — ведь для американской демократии лучше быть жертвой «страшных Советов», чем своего полусумасшедшего соотечественника[711].

Кремль действительно опасался, что антисоветские силы захотят использовать этот выстрел и какой-нибудь особо рьяный генерал в отместку запустит на Красную площадь ядерную бомбу. Тогда Микоян — в день своего рождения 25 ноября — опять отправился представлять «мягкую силу» СССР. Чтобы подтвердить абсолютную открытость Кремля, он привез с собой документы о пребывании Освальда в Москве и Минске и заключения врачей о его невменяемости. Во время церемонии в храме Святого Матвея и на похоронах на Арлингтонском кладбище в Вашингтоне Анастаса Ивановича охраняли особо, чтобы не было никаких инцидентов от других сумасшедших, которые посчитали бы честью убить представителя якобы «виновных» коммунистов.

К счастью, вдова, да и другие в Белом доме, Кремль не винили. Наоборот, пресс-секретарь Сэлинджер обрадовался приезду близкого Хрущеву эмиссара и попросил Микояна не уходить до конца поминок. Жаклин Кеннеди, прощаясь с каждым у выхода в Гранд-Фойе, поговорила и с Анастасом Ивановичем. После его соболезнований и от СССР, и от первого секретаря, и от себя она сказала, сдерживая слезы: «Передайте, пожалуйста, господину Хрущеву, что мой муж хотел строить с ним мир на земле. Теперь это придется делать ему одному, и за Джона тоже». А 1 декабря, в свою последнюю ночь в Белом доме, она написала советскому премьеру: «Вы были противниками, но вы были союзниками в том, что нельзя допустить разрушения мира. Вы уважали друг друга… Я посылаю это письмо, потому что знаю глубокую важность отношений между Вами и моим мужем, и еще из-за Вашей доброты и доброты миссис Хрущевой в Вене… Я уверена, что президент Джонсон будет продолжать политику, в которую так верил мой муж, — политику контроля и сдерживания — и ему будет нужна Ваша помощь»[712].

Хрущев обменялся со сменившим Кеннеди Линдоном Джонсоном несколькими посланиями, но теперь было окончательно ясно, что ядерное превосходство США нельзя скрыть с помощью баллистического блефа или преодолеть дерзким развертыванием ракет на Кубе. Настоящий паритет требовал денег и времени. У Хрущева было слишком мало первого и, как вскоре оказалось, почти не осталось второго.

ВЗГЛЯД СОВРЕМЕННИКОВ

В. В. Гришин:

Н. С. Хрущев немало делал для развития хороших отношений с социалистическими странами, а также капиталистическими государствами. У него установились и личные контакты с руководителями многих стран. Он бывал во всех социалистических странах, США, Великобритании, ФРГ, Франции, Швеции, Австрии, Индии и др. странах. Не раз вел переговоры с президентами США Д. Эйзенхауэром и Д. Кеннеди, а также с лидерами других стран — Мао Цзэдуном, Неру, Тито и т. д. При его активном участии был заключен договор с США, Англией и Францией о нераспространении ядерного оружия, другие важные соглашения