Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

Совместное заявление о переговорах между Н. С. Хрущевым и Г. А. Насером, подписанное в Каире

24 мая 1964

[АВП РФ]

Но в «бартерном государстве» с плановой экономикой политика всегда довлела над человеческими нуждами, и задачей Хрущева было обзавестись союзниками на всех континентах, следуя девизу — кто не против нас, тот с нами. Он считал бывшие колонии Запада своими «политическими детьми», которых Кремль сможет наставить на «правильный путь коммунизма» и защитить от эксплуатации, перетянув — и перекупив — на свою сторону, даже если придется наградить их нашими орденами.

Впрочем, ухаживали не только за создателями новой государственности, но и за монархами. Драгоценных соболей и самолет подарили шахиншаху Пехлеви и его жене за помощь с Суэцким кризисом. Пехлеви и раньше одаривал лично знакомый с ним по Тегеранской конференции Сталин. По случаю его второго брака с Сорайей Бахтиари в 1951 году советские подарки были истинно королевскими — шуба, телефон с якутскими бриллиантами, изысканные вазы из малахита и многое другое.

Интересно, что отставленный маршал Жуков в 1963 году с ностальгией (и явной завистью к новому герою Гагарину) вдруг вспомнил о бережливости Сталина: «Неразумно купеческий размах в отношении помощи. В космическое пространство вылетают миллиарды. На полет Гагарина израсходовали около 4 миллиардов рублей. Никто ни разу не задал вопроса, во что обходятся все эти приемы, все эти поездки, приезды к нам гостей и прочее… Жене Бидо [французского политика Жоржа Бидо] сделали соболью шубу, я видел. Жене другого члена делегации был подарен бриллиантовый набор, в котором находилась бриллиантовая брошь в 12 карат… У Сталина было много нехороших черт, но в небережливости государственной копейки его никто не может упрекнуть. Приемов он не так много сделал, подарки он никому не давал, кроме своего автографа на книге»[714].

Не надо путать аскетичность с бережливостью. Приемов мало делал, так как ни с кем не дружил, но дворцы в свое распоряжение прибирал. После Ялтинской конференции грандиозный Воронцовский дворец в крымской Алупке стал государственной дачей, пока в 1956-м Хрущев не вернул этому месту статус музея. А в 1949-м Мао Цзэдун провел два роскошных месяца в СССР, понабрал кредитов и помощи, а в следующем году безвозмездно получил Порт-Артур и все гигантское имущество Китайско-Восточной железной дороги. Так что не только книги подписывал, а в щедрых дарах с другими соревновался — хрустальная ваза от американского президента Гарри Трумэна и серебряные подсвечники от английской королевы Елизаветы II были скромнее, чем его свадебные дары шаху Пехлеви.

Сталин и с Черчиллем подарками обменивался, правда, менее роскошными, чем с монархами. Тот ему радиолу — ту самую свидетельницу унижения Хрущева с трубкой после провала Харьковской операции, — а Сталин в ответ ящики кизлярского коньяка из Дагестана. «Было ошибкой считать, что Черчилль любил армянский», — уверял Хрущев.

Сменив Сталина, он верил в дружбу народов, считал, что одаривал международных соратников и соперников не из-за показухи, а за хорошее отношение к СССР. Так он наградил саму Елизавету во время лондонского визита в 1956 году: и сибирскими соболями, и породистыми лошадьми для юного принца Чарльза (короля Карла III), и медвежонком, и брошью Фаберже — веткой ландыша из белого золота с бриллиантами и зеленой эмалью. Она долго лежала в монарших закромах, но недавно вдруг полюбилась герцогине Корнуольской Камилле, жене нового короля.

Когда другой монарх, король Афганистана Мухаммед Захир-шах, в очередной раз приехал в гости летом 1963 года, на этот раз в Крым, Хрущев так хотел его задобрить, что в середине отдыха попросил Брежнева и Суслова переехать на другие дачи с тех, которые были за ними закреплены в Мисхоре. США в то время ослабили поддержку Афганистану, и первый секретарь хотел укрепить интерес короля к советскому лагерю. Но переселять коллег не было необходимости, афганцы могли и в других особняках пожить. Мама говорила, что «к тому времени папа уже вовсю показывал свою власть». Она была там для приветствия наследного принца Ахмад-шаха и подумала: «Папа своих обидел напрасно, и добром это не кончится». Оказалась права.

Ублажали и императора Эфиопии Хайле Селассие. Как и афганец, он был разочарован отказом Вашингтона поддерживать его курс на суверенитет. И Никита Сергеевич захотел его влюбить в Советы. В 1959 году Селассие пригласили с официальным визитом. Причем как лидера православной страны, потомка царя Соломона и вообще самого Бога — таким высокорожденным считался император — первым его принимал патриарх Московский и всея Руси Алексий I. Хрущев церковь не жаловал, но ради признания СССР он активно выдвигал ее на международную арену.

Ю. Л. Хрущева здоровается с Х. Селассие перед завтраком в Кремле. Справа А. И. Кириченко

30 июня 1959

[Семейный архив автора]

Селассие тоже приехал не с пустыми руками. Император сначала предполагал наградить Никиту Сергеевича высшим орденом Эфиопии, но по регламенту надо было отметить председателя Президиума Верховного Совета СССР Ворошилова, чему Климент Ефремович был несказанно рад.

Сам Хрущев получил огромную золотую колонну с обегающим ее львом. «Вы, как лев, стоите на страже мира», — сказал первому секретарю последний царь Эфиопии. У потомка бога были собственные золотые прииски, и золота он привез много. Сергей в кои-то веки не стал сопровождать отца на встречу с африканским властителем, а послал маму Юлю: «Он там с внучкой приехал, ты и иди». Но когда оказалось, что всем достались императорские подарки, Сергей расстроился: «Вот, не пошел, а золото давали».

Ворошилову кроме ордена вручили золотую саблю-кинжал, которую, по рассказам мамы, он, как военную награду, не хотел отдавать. А Юле дали золотой браслет с изображением солнца — символа божественности императора.

Колонну и саблю увезли в Кремль, а браслет остался у мамы благодаря Микояну: «Он маленький, и как его оформлять, на дочку, на внучку. Возьми себе». Нина Петровна потом все-таки его отобрала и пыталась сдать в хранилище подарков, но, как и с другими мелкими подношениями, бюрократия не стала заморачиваться, и после смерти прабабушки браслет вернулся к нам.

Кстати, за награду Ворошилову полагалось вручить награду и Селассие. Орден Ленина тогда дать было неудобно (к 1964 году с Насером Хрущев уже явно не волновался — что удобно, что неудобно), поэтому остановились на ордене Суворова 1-й степени как участнику борьбы с фашизмом. Во время