Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

и сами богатели. В [18]70-х годах видное место занимали Максимов, Кошкин, Асмолов, Чурилин, Мордовцев, Солодов, Панченко, Леванидов, И. Ф. Волькенштейн и многие менее крупные деятели. Все они были из народа, начали свою жизнь в деревне, мелкими служащими в городе и выбились благодаря природному уму, предприимчивости, энергии и стремлению «постичь интересующее их дело».

Василий Иванович Асмолов в молодости служил рабочим на табачной плантации. Пришел в Ростов, где служил уже приказчиком, а затем создал одну из самых больших фабрик табачных в России, нажил много миллионов[485]. Максимов создал наибольшие лесные склады. О Солодове и Мордовцеве я уже писал в других моих воспоминаниях. Панченко создал первую на юге России писчебумажную фабрику. Чурилин — первый пивной завод[486]. Словом, не было области в торгово-промышленной жизни, в которой ростовцы не создали бы крупных дел. Все без исключения наши крупные деятели были люди без образования, с детства, в молодости обучались сами, так сказать, обтесались. Беседуя с Петром Романовичем Максимовым, основателем фирмы, нельзя было подумать, что в молодые годы он гнал плоты бревен и досок из Камы, Печоры по Волге на Дон. Внешне все они были баре, представительны, красивы, точно природа, награждая человека энергией и умом, не забывала отличить его внешне.

Особенно интересен был Леванидов Иван Степанович. Его привез из деревни одиннадцатилетним мальчиком дядя-крестьянин, рабочий на заводе чугунолитейном, где устроил его при конторе. Мальчик грамотный, исполнительный, тихий полюбился управлению. Ванюша рос в грамотном, хорошем обществе, в шестнадцать лет уже был конторщиком и выравнивался в дельного конториста. С годами Леванидов стал старшим бухгалтером и вел корреспонденцию. Он много читал и тщательно умственно совершенствовался. Когда освободили крестьян и начались реформы, кто-то подал мысль Леванидову стать нотариусом, для чего нужно было сдать экзамен при окружном суде и располагать залогом в две или три тысячи рублей. Леванидов занялся изучением нотариального устава с большим прилежанием и свойственной ему обстоятельностью. В 1866 году открылся Таганрогский окружной суд[487], Леванидов блестяще выдержал экзамен и стал первым ростовским нотариусом. Работа конторы Леванидова была необычайна по размеру и доходности. На кипучий Ростов полагалось всего два нотариуса (с годами их стало восемь), и Леванидов пользовался исключительною репутациею дельного, честного и знающего нотариуса. Он стал вхож в лучшие дома города, женился на сестре жены Максимова, миловидной азовской мещаночке Пилипенко, богател, весь был погружен в работу и оставался тем же спокойным, тихим, серьезным человеком.

Когда я стал практиковать в 1882 году[488], Леванидов был еще нотариусом. В 1884 году он передал контору и стал заниматься промышленными делами. Между прочим, он первый выстроил хорошо оборудованный кирпичный завод. Ростов сильно строился, и кирпич Леванидова считался первоклассным. Леванидов часто приглашал меня к себе на совещания по всевозможным возникавшим вопросам. Когда заболела жена Максимова и решили вызвать в Ростов Иоанна Кронштадтского, то телеграмма ему составлялась при моем участии — так он верил моему опыту. После смерти городского головы А. М. Байкова, крупного общественного деятеля, дума упросила И. С. Леванидова баллотироваться, и он был избран головой, но искренне считал, что после Байкова трудно будет вести городское дело, и утешался возможностью осуществить ряд проектов, намеченных покойным. Два раза он был избираем головой. Затем посвятил себя всецело купеческому банку, основанному моим братом, Иосифом Филипповичем, в компании с Леванидовым и другими[489].

Характерно для И. С. Леванидова. В местной газете появилась заметка: прихожане Ростовского собора[490] послали депутацию к И. С. Леванидову просить его баллотироваться в старосты собора. Иван Степанович благодарил за оказанную ему честь, но выставлять свою кандидатуру отказался. В одно из моих посещений Ивана Степановича возник разговор по поводу его отказа от баллотировки, причем Иван Степанович сказал, что по установленному положению староста церкви никому не дает отчета о приходах и расходах церковных сумм, не ведет публичной отчетности и какой-либо официальной записи. Он расходует сколько необходимо на церковь, на содержание хора и прочее. В небольших малодоходных приходах старосте зачастую приходится нести расходы из своих личных средств.

— Доходы и расходы собора большие, и я не понимаю, — сказал Иван Степанович, — как можно принять эту службу. Когда старостой был …[491], то один злоязычник сказал: «Строим … колокольню, а у него на заводе двухэтажный дом народился — по ошибке не туда везли материалы». Порядок о безотчетности недопустим, почему я отказался.

Асмолов Василий Иванович создал колоссальную табачную фабрику. Умница, приветливый, энергичный человек. Я его знавал, когда был студентом. Когда я начал практику, Василий Иванович умер и свое громадное состояние завещал брату своему, Владимиру Ивановичу Асмолову, ибо детей у него не было. Жена, урожденная Шушпанова, имела свое состояние и много получила в пожизненное владение. Владимир Иванович получил домашнее образование, был неглуп, рос при брате-богаче барчуком и слыл чудаковатым молодым человеком. Став миллионером, самостоятельным, он повел свой обычный скромный образ жизни, увлекался, как всегда, театром и всячески старался еще более развивать громадное табачное дело. В гласные думы не пошел, с местным именитым купечеством не общался и к большой обиде местных купеческих мамаш женился на дочери присяжного поверенного Сергея Лаврентьевича Барыкова, на очаровательной Соничке Барыковой. Барыков — бывший товарищ прокурора Петербургского суда. Жена его поэтесса (печаталась). Родственники — именитое дворянство, бароны Штейнгель и другие. Барыковы жили очень скромно. Барыков частной практики не имел, служил юрисконсультом Владикавказской дороги, получал скромное жалованье. Асмолов очутился в хорошей, просвещенной, веселой среде, а Соничка из скромной квартирки переселилась во дворец. Асмолов выстроил театр[492], подарил городу дом для публичной библиотеки и музея. О театре и о жизни Асмоловых, ставших моими друзьями, расскажу особо.

Панченко Иван Семенович[493]. В молодости служил приказчиком в скобяной торговле Кошкина. Расторопный, сметливый, представительной наружности, Панченко занял в деле прочное положение, женился на дочери Кошкина, стал заниматься собственными делами, приобрел угольный рудник, затем получил бумажное производство, открыл фабричку для выработки оберточной бумаги. Фабричка ширилась, стала вырабатывать другие сорта бумаги и заняла солидное положение на рынке. Был он, как и все тузы ростовские, кроме Асмолова, очень религиозен, но это не мешало ему поручить техническую часть завода инженеру-еврею Лохвицкому, а я в течение многих лет состоял юрисконсультом. Когда старший сын, Семен, по окончании технического образования начал работать на заводе и позволил себе грубую выходку против Лохвицкого «как жида», которому он не намерен подчиниться, то Иван Семенович призвал его и категорически заявил:

— Если не извинишься или еще раз позволишь себе такую выходку, «сгоню со двора». Ты подумай, что оскорбил человека, который отдал нам не только