Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

— Ей-богу, не шучу, вам прислана из Ростовского полицейского управления медаль со взысканием пятидесяти двух рублей семидесяти пяти копеек. — И подал мне синий плотной бумаги конвертик с орлом и надписью, а в пакетике большая золотая медаль на Владимирской ленте[472], указ на имя, в коем сказано: «В воздаяние…».

Я сконфузился. В таких орнаментах расхаживают на платформе железнодорожные, жандармские вахмистры и в праздничные дни украшают свои шеи купцы, получившие такие регалии за оштукатуренную на свой счет тюрьму или за устройство в богоугодном заведении прачечной и клозета. Я знал, что кандидат университета, имеющий право на чин девятого класса[473], не может быть награждаем медалью, и ясно, что мое еврейство помешало мне получить Станислава[474], который мне так же нужен, как собаке пятая нога. Делать было нечего. Уплатил, получил медаль и тут же, повязав шею широченной лентой, продолжил косить. Возвратилась семья из парка. Поглядели на медаль, подумали, что шучу.

Приехал в Ростов, о медали забыл. Встретил Леванидова, который, видимо, удивился, что я не благодарил его за представление к награде, и сам заговорил:

— Получили медаль? Как это, вас почтили сразу через пять медалей, дали высшую?

Объяснил ему, в чем дело.

— Ну, простите меня, не знал этого.

Немало был удивлен, когда месяца через два в местной газете была помещена заметка о наградах, полученных за создание Дома трудолюбия. Адвокатам только и нужно было такое событие. Посылались уморительные поздравления, шуточное заискивание, просьбы «не забывать», и возбудили вопрос, кто кого должен чествовать фестивалем — я их или они меня. Решили, что если явлюсь в заседание гражданского отделения суда в медали, так сказать, официально, то компания устроит обед. В первое же заседание я явился с медалью на шее. Фурор и эффект! Физиономии у всех умышленно серьезно-почтительные, обращены ко мне. Суд вошел. Медалище с яркой лентой на фрачном деянии увидел суд. Председатель действительно серьезно спросил:

— Вы недавно награждены? Считаю своим долгом, — продолжил он, — поздравить вас с высочайшей милостью. Особенно приятно, должно быть отмечено, что вы занимаетесь общественною деятельностью.

Мое положение вышло глупое, ибо, к вящей потехе адвокатов, я не мог после приветствия председателя снять медаль и разгуливал в ней до окончания заседания. Пообедали хорошо. Шуточные речи сыпались. Больше не носил медали. Во время разгрома моего дома в 1905 году[475] ее похитили с другими вещами.

Адвокаты умели шутить и веселиться меж делами.

Миллионное дело

Московский присяжный поверенный Коновицер принял дело по иску миллиона рублей с Максимовых, известных ростовских промышленников-богачей, предъявив иск в Таганрогском окружном суде. Не помню фамилии истца (московской строительной фирмы). Получив объемистый пакет с документами (большая переписка) и приличный аванс в счет гонорара, Коновицер поехал в магазины купить закуску к обеду, жене любимые конфекты и на том же извозчике поехал весьма довольный домой. В Москве такой иск по сумме — тоже событие, не частое для адвоката.

Выгрузился с пакетами, сообщил жене о принятом деле, поднес конфекты, хорошо пообедал, отдохнул и пошел в кабинет, чтобы положить документы по принятому делу в кассу. О, ужас! В портфеле пакета нет, не оказалось его и среди свертков с закусками.

Нетрудно представить себе создавшееся состояние Коновицера… Искать, бежать искать в магазины, где мог оставить на стойке! Не нашел… Значит, пакет остался в экипаже извозчика или еще ужаснее, если выскользнул на мостовую. Ценностей в пакете не было, интереса не представлял для нашедшего, но восстановить письма Максимовых и другие данные, подтверждающие исковые требования, немыслимо. Несчастье неописуемое! Поехал бедняга Коновицер узнать, как можно найти извозчика, нумера которого не знает: поручил искать полиции, старосте извозчиков, сыщику, раздав вознаграждение и обещав приличную сумму за находку. Несчастный адвокат[476] с горя слег. Положение поистине трагическое.

Прошло два дня. Звонок по телефону доверителя Коновицера. Упавшим голосом Коновицер поздраствовался и хотел поведать о постигшем несчастии. Но доверитель спокойно сказал:

— Вы забыли наш пакет в пролетке извозчика — нам его доставили, приезжайте за ним.

Слава создателю!

Это вступление в миллионное дело рассказал мне Коновицер. Иск был предъявлен в Таганрогском окружном суде. Максимовы обратились к таганрогскому присяжному поверенному Браславскому, и первое заседание было назначено на шестой неделе поста.

После перенесенного волнения от потери пакета Коновицер решил отдохнуть недельки две в Ницце. Жена его уехала одна прямо из Москвы, а Коновицер с заездом в Таганрог, имея хороший поезд прямого сообщения: Таганрог — до границы.

Председателем нашего суда в то время был Феофан Иванович Попов, которого любовно именовали Фофочкой. Старый холостяк, толковый юрист, хороший работник, Феофан Иванович пользовался уважением суда и большим расположением адвокатов, к которым относился отменно внимательно и доброжелательно. Он скучал в Таганроге и в свободные дни уезжал в Ростов. Мы познакомились. Он любил повинтить[477], посетить театр, а после театра «закатиться» в шантан и проделать все это «чинно, тихо, благородно». Познакомил я его с моими молодыми друзьями Колосовым и Черняком. Оба клубмены, любители поиграть в карты и прочее. Полюбил их Феофан Иванович, подружили и проделывали всю программу раза два в месяц. Бывал и я с ними, водил в театр, иногда бывал в шантане. В карты не научился играть и плохой был выпивоха, но компанию поддерживал.

В один из судебных дней я пришел рано в суд. Феофан Иванович заслушал два моих дела (несложных), пришло еще три дела по частным вопросам, и шестым по списку слушалось миллионное дело Максимовых. Ни истца, ни ответчика, к удивлению нашему, не было. Член-докладчик скоренько доложил исковое прошение и поданное возражение ответной стороны. Когда суд уже вставал, чтобы пойти совещаться, в зал вошел Браславский. Ему сказали:

— Ваше дело слушается.

Близорукий Браславский стал приближаться к суду. Член-докладчик обратился к Браславскому:

— Вы просите в иске отказать?

Браславский что-то пробормотал, и суд ушел. Минут через десять объявил решение: в иске отказать и прочее.

Браславский подошел ко мне и сказал:

— Лев Филиппович, прошу вас удостоверить, что я опоздал и что суд без моего ходатайства заслушал дело. Говорю об этом, так как поверенный истца в Таганроге. Не знаю, почему он не явился, и не понимаю, почему заслушали дело без сторон…

Должен пояснить, что в повестке о вызове в суд напечатан час явки. В некоторых провинциальных судах вызов на девять утра, девять с половиной, иногда на десять. Суд обязан открыть заседание в назначенный час, но обычно начинает позже, особенно осенью и зимой. Адвокаты приспосабливаются. Если заняты в другом месте, то секретарь перекладывает дело на конец заседания. Случается, что обе